Распутин

- Правильно... Это как есть... - раздались голоса из-за спин делегатов, где уже теснились другие полушубки и тулупы, жадными глазами оглядывавшие заставленный бутылками стол. Вокруг них теснились уже и ребята.

- Что хорошенького скажете? - спросил Кузьма Лукич.

- Где уж у нас хорошенького взять? - загалдели мужики. - Хорошенького у нас не спрашивай - одно слово: наплевать... Сам, чай,

помнишь, как в песне-то поется: поживи-ка, брат, в деревне, похлебай-ка серых щей, поноси худых лаптей. Одно слово: ох да батюшки...

- Ну, Лазаря-то вы мне не больно пойте: я не жалостлив... - сказал Лука Кузьмич. - Говорите, что надобно... Зачем пожаловали?

- Сам знаешь, зачем... - загалдела толпа. - С приездом! Вишь, почет тебе оказываем... Потому мы к вам, вы к нам, по-хресьянски, по-хорошему чтобы...

- Ну еще бы тебе... - усмехнулся попечитель, заметно пьянея. - Недаром про окшинцев говорят, что зря Иуда Христа продать поторопился - окшинцы сумели бы продать его и подороже... По-хресьянски, по-хорошему... Меня вы объегоривать вздумали, черти паршивые! Вы, меня! Ах вы, сволота! Идите все к... - пустил он грязное ругательство. - Наливай, Сергей Иваныч!

- Эх, батюшка Кузьма Лукич, а ты ничем причитать-то да душу тянуть, вынул бы нам на ведерко, да и дело с концом! - с тоской воскликнула одна борода. - А мы бы за твое здоровье выпили да уру бы тебе скричали... Право...

- Мы тебе под училищу-то вон сколько земли отвели... - загалдела толпа. - Валяй, строй - рази нам жалко? Захотел церкву строить - опять земли дали... Нешто мы для тебя чево жалели?

Как не затуманена была голова Кузьмы Лукича, однако такая аргументация поразила и его.

- Как - земли под училищу? - воззрился он на мужиков. - Как - земли под церкву? Да нешто для меня училища-то? Ваши же сопляки в ней учатся, дубье вы стоеросовое!..

- А тебе крест за ее дали! - смелея, загалдела толпа. - А за церкву, может, царь и еще чего даст... Ты, может, по регалиям-то скоро выше самого габернатура будешь... А стоишь за пятеркой... А не дай мы земли, чего бы ты делал?

Кузьма Лукич дико заржал. Он кашлял, плевался и опять ржал, приговаривая:

- Серега, слыхал? А? Нет, каковы, сволочи-то?.. А? - задыхаясь, повторял он и, наконец успокоившись, вынул пятишник и, швырнув его мужикам, прохрипел натужно: - Н-на, получай и провались вы все, сволочи, в тартарары... Чтобы и духу вашего тут не было... Марш!

Толпа, оживленная, довольная, кланялась, благодарила, уверяла в своей преданности по гропжисти, но Кузьма Лукич нетерпеливо крикнул:

- Сказано: пошли прочь! Живо! Наливай, Сергей Иванов...

- А что же ребятишкам-то на орехи? - бойко сказала какая-то борода. - Чай, твои ученики...

- На еще два целковых и к... - завязал он невероятное ругательство. - Наливай, Серега!

Мужики, галдя, пошли к Маришке Хромой, которая держала тайный шинок.

- А где твой поддужный, Петруха-то? - спросил попечитель.

- Дрыхнет, вероятно... - зло отвечал Сергей Иванович, всегда за выпивкой озлоблявшийся.

- Ну и черт с ним... Наливай... Ну-кася подвинь сюда икорку-то... Будь здоров!

Попойка продолжалась. Оба пили с остервенением и, увлеченные делом, не замечали, как опять постепенно вкруг них образовалось целое кольцо ребят в мамкиных кофтах и в тятькиных валенках. Разгоревшимися глазенками ребята смотрели на пир и напряженно слушали разговоры учителя с попечителем, хотя и не понимали в них ничего. Сергей Иванович как-то заметил их и пьяно крикнул:

- Чего рты-то разинули? Прочь!..

Ребята разбежались, но чрез некоторое время их пестрое кольцо сжало стол еще плотнее.

- Жениться, слышал, хочешь? - спросил попечитель.

- Не знаю, как еще... - осторожно отвечал тот.

- А ты вот что... Ежели желаешь, чтобы с тобой, как с порядочным человеком говорили, так ты не финти. Понял?

- Был разговор...

- Ну и что же?

- Подумаю...

- И думать нечего... Это, брат, находка... Сколько отец дает?

- Сорок...

- И бери. А потом и еще, глядишь, отвалит... - сказал попечитель. - У него деньги есть, и человек на виду. А что до того, что у невесты брюшко будто маленько припухло, так это, брат, плевое дело. Ну явится, скажем, через полгода офицерик эдакий маленький, так кому какое дело, что кума с кумом сидела? Хошь меня в крестные? Такие-то крестины закатим, что всем чертям тошно будет... Надо, брат, нахрапом брать, с козыря ходить, в морду всякого бить, тогда и будешь прав... Ведь это я тебя посватал - они мне маленько с родни приходятся, - потому знаю, что ты парень не промах... Чего ты в этой дыре гнить-то будешь?

- Ни за какие сидеть тут я не буду! Провались они все пропадом! - сумрачно отвечал учитель. - Заживо хоронить себя? Благодарим покорно...

- Ну и вали!