Рассчитанная любовь (СИ)

Девушка поднимает глаза, смотрит на его отражение. Его фрак расстёгнут, сорочка всего на две пуговицы, но эта ямка на шее притягивает её, его чуть ухмыляющиеся губы и взгляд, уверенный, спокойный, изучающий.

Люциус осторожно перебрасывает её волосы через плечо, чувственно касаясь пальцами её белоснежной шеи. Нарцисса чувствует, как мурашки пробегают по пояснице, заставляя спину прогнуться, а глаза медленно закрыться. Плечи приподнимаются, и так хочется повторения этого прикосновения. В боковом зеркале Нарцисса видит, как он опускается вниз, встаёт на одно колено и неспешно развязывает шнуровку её платья. Корсет расслабляется, а его тёплая ладонь касается её обнажённой спины между лопаток. Она медленно скользит вверх, потом к правому плечу и аккуратно стягивает с него платье вместе с тонкой нижней сорочкой.

Она задерживает дыхание, неловко пытается удержать сползающее вниз платье. Чувствует его дыхание на своей шее.

— Доверься мне, Цисси… — шепчет Люциус, мягко касаясь её губами. — Просто доверься.

— Но… есть правила… — выдыхает она, чувствуя дурманящую слабость от того, как он целует её, как его рука нежно, осторожно проскальзывает по её обнажённой спине к животу. Нарцисса дрожит от блаженства. Дыхание тяжелеет.

— Нам не нужны правила. Не нужны догмы, Цисси, — хрипло мурлычет он, касаясь губами её плеча, шеи, щеки. — Доверься мне, ведь ты знаешь меня. Ты всё знаешь… я вижу.

Он бережно поворачивает её к себе за плечи, обвивает рукой талию и встаёт, притягивая, увлекая её за собой. Нарцисса повинуется, поднимаясь, всё ещё придерживает дрожащими руками платье на груди. Девушка смотрит ему в глаза и понимает, что никогда не видела его таким. Таким открытым, уязвимым, словно знает его всю жизнь, знает настоящего Люциуса, каким его не знает никто.

Она осторожно касается его щеки ладонью, и он закрывает глаза. Нарцисса проскальзывает пальцами к той самой ямке на его шее, аккуратно расстёгивает пуговицу белоснежной сорочки, вторую, третью. Чувствует, как прерывается его дыхание. И когда нежная ладонь оказывается на его обнажённом животе, Люциус вздрагивает, запрокидывая голову. А потом смотрит ей в глаза долго, пронзительно. Изучает её лицо, глаза. Наклоняется к самым губам.

— Только ты узнаешь меня, Цисси, — шепчет он. — Ты одна. Никто больше в этом мире не узнает… Я доверюсь тебе.

И Люциус трепетно касается её губ. Нежно, безрассудно, невыносимо сладко. Её сердце взлетает, и Нарциссе кажется, что крылья расправляются за спиной. И она не чувствует, как платье соскальзывает к ногам, как её руки обнажают его горячие плечи. Слышит его глубокий стон, как будто издалека. Их губы, словно крылья бабочек, исполняют чудесный невесомый танец.

От прикосновения её рук кружит голову. Люциусу кажется, что это сон, её нежность лишает рассудка. Он прижимает её к своей груди, тоненькую, обнажённую. Это волшебство, прежде неведомое. Женщина, которая достойна быть с ним. Женщина-сказка. Он осторожно поднимает её на руки, не желая потерять эти губы, эти нежные руки, это тепло.

Люциус чувствует её трепет, как она теряется. Опускает её на чудесную воздушную перину, словно в облако, отстраняется на мгновение, любуется изящными руками, робко прикрывающими грудь. Бережно стягивает чулок с её идеальной стройной ножки, касается губами бедра, колена, лодыжки. Её вздохи становятся громче. Второй чулок, поцелуи. Она не может отвести взгляда от его лица. И когда он касается её живота, Нарцисса прогибается и стонет так умопомрачительно, что кажется, здесь всё и закончится. Люциус не испытывал такого напряжения никогда в своей жизни. Он приближается к ней, ласково поглаживая скрывающие маленькую трепетную грудь, руки и разводит их в стороны. Касается её чутко, мягко, вырывая алчный стон. Ещё один. Её стоны возбуждают, ждать всё невыносимее, он целует её нетерпеливо, всё настойчивее, всё более голодно. И её робость растворяется окончательно.

— Иди ко мне, — шепчет Нарцисса. — Иди ко мне, милый. Я доверяюсь тебе… сейчас!

Люциус овладевает её стонущими губами. Обнимает бережно, чувствует, как её ноги сплетаются с его. Она стонет жадно, поднимает бёдра, чувствует, что он здесь, совсем близко. Осталось одно движение. Нарцисса смотрит ему в глаза, её взгляд затуманен. Он чувствует, какая она горячая, влажная.

— Останови меня, когда будет больно, — шепчет он.

— Мне не будет больно, — улыбается она. — Я жду тебя, Люциус. Сделай это… — стонет Нарцисса.

И он чувствует этот жар, охватывающий, сжимающий, вырывающий стон из его гуди, и она на мгновение впивается пальцами в его спину, сдавливает бёдрами. А потом прогибается ему навстречу, сладко выдыхает, и он ждёт.

— Всё хорошо, — шепчет она, зарываясь пальцами в его серебристые пряди, отливающие золотом в свете свечей.