Рассказ неизвестного человека (An Anonymous Story)

She looked helplessly at the soup and at the little pies, waiting for the trembling to pass off, and suddenly she could not resist looking at Polya.	Она беспомощно поглядывала на суп и пирожки, ожидая, когда уймется дрожь, и вдруг не выдержала и посмотрела на Полю.
"You can go, Polya," she said. "Stepan is enough by himself."	-- Вы, Поля, можете выйти отсюда, -- сказала она. -- Достаточно одного Степана.
"I'll stay; I don't mind," answered Polya.	-- Ничего-с, постою-с, -- ответила Поля.
"There's no need for you to stay.	-- Незачем вам тут стоять.
You go away altogether," Zinaida Fyodorovna went on, getting up in great agitation. "You may look out for another place.	Вы уходите отсюда совсем... совсем! -продолжала Зинаида Федоровна, вставая в сильном волнении. -- Можете искать себе другое место.
You can go at once."	Сейчас же уходите!
"I can't go away without the master's orders.	-- Без приказания барина я не могу уйти.
He engaged me.	Они меня нанимали.
It must be as he orders."	Как они прикажут, так и будет.
"You can take orders from me, too!	-- Я тоже приказываю вам!
I am mistress here!" said Zinaida Fyodorovna, and she flushed crimson.	Я тут хозяйка! -- сказала Зинаида Федоровна и вся покраснела.
"You may be the mistress, but only the master can dismiss me.	-- Может, вы и хозяйка, но рассчитать меня может только барин.
It was he engaged me."	Они меня нанимали.
"You dare not stay here another minute!" cried Zinaida Fyodorovna, and she struck the plate with her knife. "You are a thief!	-- Вы не смеете оставаться здесь ни одной минуты! -- крикнула Зинаида Федоровна и ударила ножом по тарелке. -- Вы воровка!
Do you hear?"	Слышите?
Zinaida Fyodorovna flung her dinner-napkin on the table, and with a pitiful, suffering face, went quickly out of the room.	Зинаида Федоровна бросила на стол салфетку и быстро, с жалким, страдальческим лицом, вышла из столовой.
Loudly sobbing and wailing something indistinct, Polya, too, went away.	Поля, громко рыдая и что-то причитывая, тоже вышла.
The soup and the grouse got cold.	Суп и рябчик остыли.
And for some reason all the restaurant dainties on the table struck me as poor, thievish, like Polya.	И почему-то теперь вся эта ресторанная роскошь, бывшая на столе, показалась мне скудною, воровскою, похожею на Полю.
Two pies on a plate had a particularly miserable and guilty air.	Самый жалкий и преступный вид имели два пирожка на тарелочке.
"We shall be taken back to the restaurant to-day," they seemed to be saying, "and to-morrow we shall be put on the table again for some official or celebrated singer."	"Сегодня нас унесут обратно в ресторан, -- как бы говорили они, -- а завтра опять подадут к обеду какому-нибудь чиновнику или знаменитой певице".