Рассказ неизвестного человека (An Anonymous Story)

The impression of the exquisite marvellous sea which I had only just seen and of which I wanted to tell her, left me all at once, and my heart ached.	Впечатление чудного, удивительного моря, которое я только что видел, про которое хотел рассказать, вдруг оставило меня, и сердце мое сжалось от боли.
"What is it?" I asked; she took one hand from her face and motioned me to go away. "What is it?" I repeated, and for the first time during our acquaintance I kissed her hand.	-- О чем вы? -- спросил я; она отняла одну руку от лица и махнула мне, чтоб я вышел. -- Ну, о чем вы? -- повторил я, и в первый раз за все время нашего знакомства поцеловал у нее руку.
"No, it's nothing, nothing," she said quickly. "Oh, it's nothing, nothing. . . .	-- Нет, нет, ничего! -- проговорила она быстро. -Ах, ничего, ничего...
Go away. . . .	Уйдите...
You see, I am not dressed."	Видите, я не одета.
I went out overwhelmed.	Я вышел в страшном смущении.
The calm and serene mood in which I had been for so long was poisoned by compassion.	Покой и беспечальное настроение, в каком я так долго находился, были отравлены состраданием.
I had a passionate longing to fall at her feet, to entreat her not to weep in solitude, but to share her grief with me, and the monotonous murmur of the sea already sounded a gloomy prophecy in my ears, and I foresaw fresh tears, fresh troubles, and fresh losses in the future.	Мне страстно хотелось пасть к ее ногам, умолять, чтобы она не плакала в одиночку, а делилась бы со мной своим горем, и ровный шум моря заворчал в моих ушах уже как мрачное пророчество, и я видел впереди новые слезы, новые скорби и потери.
"What is she crying about? What is it?" I wondered, recalling her face and her agonised look.	О чем, о чем она плачет? -- спрашивал я, вспоминая ее лицо и страдальческий взгляд.
I remembered she was with child.	Я вспомнил, что она беременна.
She tried to conceal her condition from other people, and also from herself.	Она старалась скрыть свое положение и от людей, и от себя самой.
At home she went about in a loose wrapper or in a blouse with extremely full folds over the bosom, and when she went out anywhere she laced herself in so tightly that on two occasions she fainted when we were out.	Дома она ходила в просторной блузе или в кофточке с преувеличенно пышными складками на груди, а уходя куда-нибудь, затягивалась в корсет так сильно, что два раза во время прогулок с ней случались обмороки.
She never spoke to me of her condition, and when I hinted that it might be as well to see a doctor, she flushed crimson and said not a word.	Со мной она никогда не говорила о своей беременности, и однажды, когда я заикнулся, что ей не мешало бы посоветоваться с доктором, она вся покраснела и не сказала ни слова.
When I went to see her next time she was already dressed and had her hair done.	Когда я потом вошел к ней, она была уже одета и причесана.
"There, there," I said, seeing that she was ready to cry again. "We had better go to the sea and have a talk."	-- Полно, полно! -- сказал я, видя, что она готова опять заплакать. -- Давайте-ка лучше пойдем к морю и потолкуем.
"I can't talk.	-- Не могу я говорить.
Forgive me, I am in the mood now when one wants to be alone.	Простите, я теперь в таком настроении, когда хочется быть одной.
And, if you please, Vladimir Ivanitch, another time you want to come into my room, be so good as to give a knock at the door."	И, пожалуйста, Владимир Иванович, когда в другой раз захотите войти ко мне, то предварительно постучите в дверь.