Рассказ неизвестного человека (An Anonymous Story)

I dressed somehow, and almost fainting with terror ran to Zinaida Fyodorovna.	Я кое-как оделся и, замирая от ужаса, поспешил к Зинаиде Федоровне.
In her room I found a doctor, a midwife, and an elderly Russian lady from Harkov, called Darya Milhailovna.	В ее номере находились доктор, акушерка и пожилая русская дама из Харькова, которую звали Дарьей Михайловной.
There was a smell of ether.	Пахло эфирными каплями.
I had scarcely crossed the threshold when from the room where she was lying I heard a low, plaintive moan, and, as though it had been wafted me by the wind from Russia, I thought of Orlov, his irony, Polya, the Neva, the drifting snow, then the cab without an apron, the prediction I had read in the cold morning sky, and the despairing cry	Едва я переступил порог, как из комнаты, где лежала она, послышался тихий, жалобный стон, и точно это ветер донес мне его из России, я вспомнил Орлова, его иронию, Нолю, Неву, снег хлопьями, потом пролетку без фартука, пророчество, какое я прочел на холодном утреннем небе, и отчаянный крик:
"Nina!	"Нина!
Nina!"	Нина!"
"Go in to her," said the lady.	-- Вы сходите к ней, -- сказала дама.
I went in to see Zinaida Fyodorovna, feeling as though I were the father of the child.	Я вошел к Зинаиде Федоровне с таким чувством, как будто я был отцом ребенка.
She was lying with her eyes closed, looking thin and pale, wearing a white cap edged with lace.	Она лежала с закрытыми глазами, худая, бледная, в белом чепчике с кружевами.
I remember there were two expressions on her face: one--cold, indifferent, apathetic; the other--a look of childish helplessness given her by the white cap.	Помню, два выражения были на ее лице: одно равнодушное, холодное, вялое, другое детское и беспомощное, какое придавал ей белый чепчик.
She did not hear me come in, or heard, perhaps, but did not pay attention.	Она не слышала, как я вошел, или, быть может, слышала, но не обратила на меня внимания.
I stood, looked at her, and waited.	Я стоял, смотрел на нее и ждал.
But her face was contorted with pain; she opened her eyes and gazed at the ceiling, as though wondering what was happening to her. . . .	Но вот лицо ее покривилось от боли, она открыла глаза и стала глядеть в потолок, как бы соображая, что с ней...
There was a look of loathing on her face.	На ее лице выразилось отвращение.
"It's horrible . . ." she whispered.	-- Гадко, -- прошептала она.
"Zinaida Fyodorovna." I spoke her name softly.	-- Зинаида Федоровна, -- позвал я слабо.
She looked at me indifferently, listlessly, and closed her eyes.	Она равнодушно, вяло поглядела на меня и закрыла глаза.
I stood there a little while, then went away.	Я постоял немного и вышел.
At night, Darya Mihailovna informed me that the child, a girl, was born, but that the mother was in a dangerous condition.	Ночью Дарья Михайловна сообщила мне, что родилась девочка, но что роженица в опасном положении; потом по коридору бегали, был шум.
Then I heard noise and bustle in the passage. Darya Mihailovna came to me again and with a face of despair, wringing her hands, said:	Опять приходила ко мне Дарья Михайловна и с отчаянным лицом, ломая руки, говорила:
"Oh, this is awful!	-- О, это ужасно!
The doctor suspects that she has taken poison!	Доктор подозревает, что она приняла яд!