Рассказчица

Сперва я испекла круассаны, их горьковатый миндальный привкус должен был замаскировать добавленный в тесто крысиный яд. Я оставила угощение у дверей комнаты охранника, который будет сторожить Алекса до завтрашнего утра.

А тогда помощник Дамиана замучит узника до смерти.

Я издала дикий вопль, как раненое животное, и спровоцировала стражника открыть дверь и посмотреть, что за шум. Не заметив ничего подозрительного, он пожал плечами и забрал корзину с выпечкой. Через полчаса бедняга бился на полу в смертельной агонии, изо рта у него шла пена.

Никто, взглянув на лежащий под скалой осколок кремня или заметив сухую ветку у лесной дороги, не посчитает такую находку чудесной. Но при особых обстоятельствах, если соединить их вместе, можно разжечь огонь, который поглотит весь мир.

Да, так я убила человека. Разумеется, это означает, что мы с Алексом теперь повязаны. Я бы с радостью сгнила в камере рядом с ним, если нам осталось провести вместе только это время.

Сквозь тюремное окошко я видела Алекса. Он сидел с закрытыми глазами, прислонившись спиной к влажной стене. После месяца ежедневных пыток он превратился в скелет. Казалось, мучители устали от этой забавы раньше, чем тело их жертвы дало слабину. И вот игра закончена, теперь его убьют.

Услышав мои шаги, Алекс встал. Я видела, как трудно ему это далось.

– Ты пришла, – сказал он, сплетая свои пальцы с моими через решетку.

– Я получила твою записку.

– Я послал ее две недели назад, – с упреком произнес Алекс. – И понадобилось две недели, чтобы заманить птицу к своему окошку.

– Прости, – сказала я.

Пальцы Алекса, покрытые шрамами и ссадинами от побоев, крепко сжимали мои.

– Прошу тебя, – прошептал он, – сделай для меня кое-что сегодня вечером.

– Что угодно, – пообещала я.

– Убей меня.

Я набрала в грудь воздуха и смогла произнести только:

– Алекс…

Сейдж

Если бы вы сказали мне месяц назад, что я возьму на себя выполнение секретной миссии в качестве выездного агента ФБР, я бы рассмеялась вам в лицо.

Но и заяви вы мне, что я влюблюсь в кого-то, кроме Адама, я тоже назвала бы вас сумасшедшим. Лео каждый раз без напоминания просит соевое молоко, когда мы заказываем кофе. Он включает душ, выходя из ванной, чтобы вода успела прогреться к моменту, когда я приду мыться. Он открывает для меня дверцу машины и не трогается с места, пока я не пристегну ремень. Иногда на его лице появляется такое выражение, будто он не может поверить своему счастью. Не знаю точно, что он видит, глядя на меня, но мне хочется быть этой девушкой.

А мои шрамы? Они никуда не делись, но, глядя в зеркало, я прежде всего замечаю свою улыбку.

Я нервничаю по поводу записи разговора с Джозефом. После трех дней ожидания он наконец состоится. Сперва сестрам нужно было закончить поминальные обряды. Потом Лео получал разрешение на использование средств электронного слежения в Управлении Минюста по уголовным делам. И к тому же самого Джозефа должны были выписать из больницы.

Я отвезу его домой и тогда, надеюсь, смогу добиться от него признания в убийстве Дарьи.