Расскажу…

Я сразу стала говорить, каков вид и как все прекрасно, мы долго не знали, куда поставить розы, потом наконец поставили, а потом договорились: «Значит так, первое, как только проснешься, сразу звонишь мне! Хорошо?» И как-то у меня не было времени так уж сильно переживать, жаловаться, прощаться, – просто я знала, что у меня задание – сразу же первое – звонить и докладывать, как дела.

Наступило утро. Надо уже направляться на операцию. И вдруг приходит Танечка. В бахилах, в халате голубом, шапочке и маске. И торчат только два глаза. Испуганные, нежные, добрые. И она шла за мной до того места, куда ей уже входить было нельзя.

Долго все длилось. И каждый, наверное, по-разному рассказывает, как он выходил из наркоза, у каждого свои ощущения; у меня была очень смешная история. Мне что-то снилось, у меня было ощущение, что я была в космосе, что я где-то в розовом парю, у меня все время было ощущение нежно-розового цвета. И абсолютно не было ощущения меня реальной, только моя душа, которая где-то летает, потом вдруг я куда-то лечу вниз-вниз-вниз и мне безумно больно, и вдруг я чувствую, что меня придавливает каким-то жутким камнем, и тут я слышу голос: «Она не дышит, надо, чтобы она дышала. Ну-ка, чтобы она дышала, давайте-ка!»

Потом я даже не понимаю, что – то ли меня бьют по лицу, я открываю глаза и, о боже! – поскольку я все время лечу в космосе, мозгами понимаю, что я в космосе, и вдруг открываю глаза и вижу перед собой женщину, в шапочке, маске, кусок красных щек виден и абсолютно, как мне кажется, раскосые глаза, и точно такой же врач, мужчина, у которого точно так же: шапочка, маска, глаза и красные щеки. И я подумала: «Ой, это гуманоиды!» – и закрыла глаза сразу. И опять слышу: «Да что же это! Ну-ка дыши!» – и теребят меня всячески.

После этого я уже открываю глаза и понимаю, что это медсестра и доктор, и я его узнаю, потому что он перед операцией ко мне приходил, и я его очень испугалась и занервничала. А как выяснилось, это один из самых лучших реаниматологов в этом институте. К сожалению, позже я узнала, что он очень скоро умер. Теперь я понимаю, что, конечно, у них адски нервная, сложная и трудная работа. Царствие ему Небесное. Спасибо ему.

Потом, когда я перед этими людьми выступала – естественно, я попросила сама шефски у них выступить перед каким-то праздником, – я рассказала эту историю про гуманоидов. И говорю: «А нельзя ли посмотреть, кто это был?» И встает женщина, такая большая, круглая, полная, с огромными щеками. «Это я!» Весь зал хихикает, естественно. Я ее приглашаю на сцену, целуюсь с ней, обнимаюсь, потому что я ее не видела до этого, только на этой сцене. А позже я танцевала с изумительным хирургом, который делал мне операцию, я пригласила его специально на сцену, чтобы сказать ему «спасибо».

Замечательный, прекрасный хирург. И вообще, надо сказать, что это сказочный институт, потому что там творят чудеса. Там работают гениальные люди, изумительные врачи, замечательные медсестры, замечательный персонал, потрясающе обученный, безумно добрый и суперпрофессиональный.

А Танечка встречала меня после операции с испуганными и в то же время счастливыми глазами. Мама уже не могла приехать, ей было очень много лет, и мы старались ее не беспокоить, и только рассказывали, что «все хорошо, все нормально», что все легко!

И Таня буквально стала меня выхаживать, выхаживать по-женски, очень четко, точно, привозя по минутам ту самую еду, которая мне была нужна, и просто закрыв, заслонив меня, как своего, я не знаю, ребенка, друга. Это то, что я не забуду никогда. Это бывает редко. И подруги бывают разные у людей. Вот у меня она даже не подруга, она больше. Она человек, которому я благодарна за то, что так поддержала, так спасла меня в трудный момент жизни. Больше, пожалуй, никто не мог бы, кроме нее, это сделать.

Наверное, на мою долю тоже пришлось много испытаний, а может быть, мало, никто этого не знает. Еще раз говорю, одному Богу это известно. Иногда мне казалось, что очень много, а слушая других, вдруг я начинаю думать, что все равно это малость по сравнению с тем, какие жизненные испытания бывают у некоторых людей. И все равно я благодарю свою судьбу за то, что вот все это у меня есть, потому что жизнь человеческая – она, наверное, должна быть прожита и испита человеком в полном объеме: и счастья, и горестей, и любви, и одиночества, и болезней, и взлетов, и падений – всего-всего в ней намешано.