Рассказы

Я пожимаю плечами. Следующие день-два Бес будет изводить меня шуточками, так легко он не отстанет, зато я еще поживу. В связке Всадников всегда один ведущий и один ведомый. Задача ведомого — смотреть в оба и докладывать, если что. Лезть в пасть глодыри ему не придется. Бес постоянно выбирал себе роль ведущего, словно нарочно искушал судьбу.

— Райко!

Оборачиваюсь и вижу, что ко мне неторопливо двигает наш капеллан. Вообще-то меня зовут Дрон, но здесь это никого не волнует. Много чести каждый раз запоминать новое имя, поэтому каждому Всаднику-новичку дают имя его дракона.

Капеллан Нэд, можно сказать, живая достопримечательность Пятерни. Никто не знает, сколько ему лет. Он стар, его исчерканное морщинами лицо похоже на грецкий орех, его глаза, затянутые бельмами, смотрят скорее внутрь себя, чем на других. Старик идет медленно, он никогда не торопится. Что ему нужно? Ах да, молитва. Нэд протягивает мне стопку плотных листочков с нацарапанными именами, я наугад выбираю один и размашисто ставлю крест. Мы с Бесом улетим, а старик потопает в храм и сожжет наши листочки в священном драконовом огне, моля богов о нашем благополучном возвращении. Шутка в том, что добрая половина Всадников неграмотны, Нэд почти слеп, и выходит, что ты каждый раз молишься не за себя, а за другого парня. Думаю, в этом есть смысл.

Драконы уже на старте. Я взлетаю по лесенке на посадочную площадку, где меня дожидается Ивен, механик. Мехи никогда не чинят драконов, такая работа не по нашим мозгам, да никто и не слышал никогда, чтобы дракон ломался. Мехи занимаются упряжью. Вряд ли вам захочется обнаружить разболтавшееся крепление на высоте в двести метров. Ивен помогает мне вдеть в ухо серьгу-передатчик для связи с напарником, затем протягивает легкий шлем и наручи — для связи с драконом. Каждый раз это слегка ошеломляет. Натянув амуницию, я какое-то время стою неподвижно, пытаясь привыкнуть к ощущению, что вешу несколько тонн и весь покрыт чешуей. Спина дракона колышется рядом бронзово-золотым ковром. Ухватившись за поручни, я взбираюсь в седло, а Ивен, улыбаясь, поднимает вверх большие пальцы — все в порядке, мол. Хорошо, когда можно отдать свою жизнь в чьи-то руки.

— Готов, «желудок»? — хрипит серьга. — Поехали!

Горячий воздух обдает меня волнами, когда Хантерпойнт, взмахнув крыльями, поднимается в небо. За ним скользит, извиваясь, длинный хвост. Мы взлетаем следом, я чувствую плотные мышцы и крылья Райко, как свои собственные. Горизонт накреняется и уходит вниз, замок быстро уменьшается в размерах и вскоре остается позади, лысые макушки Меловых гор ослепительно сияют на солнце. Внизу, словно пытаясь нас обогнать, скользит тень от крыла. Все небо было моим. Нет. Оно было нашим. Моим и Райко.

— «Желудок», ты там уснул? — издевается Бес. Его гнусавый голос будто ломом вдребезги разбивает хрустальную красоту летнего неба. — Четвертый сектор. Держись справа от меня и не отсвечивай, понял?

Больше мы не разговариваем, впрочем, дежурство выдалось на редкость спокойным. Я же говорю, Бес — везунчик. Два часа и несколько кругов спустя, нам пора возвращаться на базу. Мой напарник, явно рисуясь, закладывает крутой вираж. Я так никогда не делал, зачем напрасно тратить силы дракона? Медленно развернувшись, начинаю догонять ведущего, который успел прилично меня опередить. И тут хельв меня дернул посмотреть вниз.

Если бы не сон, знакомый до боли в стиснутых зубах, я бы, наверное, ничего не заподозрил. Темное пятно, лежавшее на шерстяном боку лесного холма, легко можно принять за тень от облаков. Только оно почему-то не двигалось, и местность вокруг была точь-в-точь как в моем сне: слева длинный холм, поросший поверху остроконечными елками, похожий на хребет гигантского зверя, у его подножия — маленькое горное озеро, справа — седловина между холмами, на которой в изобилии валялись поваленные деревья, как будто зимой там сошла лавина. Хотя в наших горах лавин не бывает. Направив дракона в ту сторону, я уже вижу, как безобидная тень на склоне вдруг проваливается черной воронкой, разрывая пространство в клочья. Неведомая сила скручивает и ломает матерые деревья легко, как прутики. Вырванная с корнем ель катится по склону холма.

Я — ведомый. Мое дело — обнаружить и доложить. Вместо этого я крепче сжимаю руки на луке седла и пускаю дракона вперед.

Я верю Райко. Чувствую его азарт, предвкушение. Может быть, жуткая глодырь — это новые пути, известные только драконам? Чем мы рискуем? Разве не лучше проверить, чем вечно трястись от страха?

— Райко, стой! — раздается в ухе, отчего оно чуть не глохнет. Бес Хантер заметил мой маневр.

— Меня зовут Дрон, — отвечаю я и посылаю дракону мысленный приказ. Райко умница. Он резко ускоряет ход. Чешуя на боках, сложившись, становится гладкой, как зеркало, ветер с размаху бьет в лицо. Вот это полет!