Рассказы

Но где же все? Где Би 80, где Эм 135? Неужели она проспала? Белая и одинокая двумерная природа зевала холодным ветром. Лия шагнула в пустоту. Хрум.

–Ребя-ята!

Хрум.

–Где же вы все?

Усердно вдаль, по снежным буграм шла и шла она, хрум, хрум, хрум – один лишь снег нарушал проклятую тишину. Где-то далеко вырисовывался пухленький Эр 19.

«Ну, наконец-то!»

–Привет! А где же все?

Эр 19 нахмурил брови.

–Уходи, Эль. Нам не разрешают больше с тобой общаться.

–Но Эр 19…-оборвалось энергичное звучание голоса Лии .– Что случилось?

–Моя мама сказала, что ты врушка. Все мамы так говорят. Что нет никакого моря, никаких птиц и стариков. Все это глупости и верят в них лишь полнейшие дураки. А еще все взрослые говорят, что у тебя эта…дисфункция мозга, вот! Что ты больна, оттого и болтаешь всякую ерунду!

–Но… но я же видела, – от беспомощности Лия мямлила и зарывалась в варежки.

–И ничего ты вовсе и не видела. И вообще, что за глупое слово: «мо-ре». И слова-то такого вовсе нет. – с каждой фразой мальчик все сильнее сжимал снежок в ладони. Договорив, он кинул его в Лию и убежал, оставив ее одну в заснеженной пустыне.

Немного постояв с замершим взглядом, она пошатнулась и упала в снег. Волосы разлетелись в разные стороны, а слезы прожигали горячие ямки в сугробах. Как много всего погибло в ту минуту, как непростительно молниеносно снесли шатер надежд и изъяли отвагу воина из сердца той, что всегда знала, куда идет. Громко затрещал сердечный барабанчик в бледном хрупком теле. Он стучал энергично и четко, он пел каждую ноту. Повсюду в городе бились сердца живых организмов – чугунных людей, и вроде бы все так понятно: у каждого два желудочка, два предсердия, клапаны, какие-то круги обращения, тук, тук, все одинаково там, внутри. Но нет, нет! Ты не веришь в биологию, сухую библию сущего, ты видишь в сердце инструмент у каждого свой, ведь игра у всех своя, ты ведь слышишь, как оно надрывается, маленькое, с детский кулачок, как кричит громче прочих.

Лия вздрогнула – сухая ладошка взяла ее за плечо.

–Что случилось, маленькая? – спросило озабоченное морщинистое лицо.

–Я…я…я…– Лия заикалась от слез, – просто сказала, что море есть. Что оно красивое. Что большое, больше чем торговый центр и завод, я, я…а они говорят: « Не была!» Как же это? Ах, может и правда?

–Ах, ну-ну, постой. Что же ты такое говоришь? У меня есть твой талончик. – поискав в большом чемодане, старик достал желтую карточку – Ну-ка?

Красные веточки пальцев сжали бумажку.

–Это мое имя. – тихонько послышалось из снега.

–Конечно.

–Откуда она у вас?

–Долгая история! – заботливая рука вытирала слезы девочки. – Какие брызги на лице! Оближи-ка губы!

–Со…соленые.

Старик кивнул.

–Никак целовала прилив, а?

–Я знаю, кто вы. Вы – Альфред.

–Может и Альфред, – старик снял шляпу и надел на взлохмаченные волосы девочки – Что же ты такое держишь за спиной?

–А, это? Это для вас! Это ведь диковинки!

–Так много?

–Мы старались, ведь уходить уже сегодня. Да только я одна осталась, дядя Альфред. Никто не пришел.

–Не все сразу. Там, в этих детях, теперь моря внутри. Тебе не холодно?

–Нет, тут в снегу, оказывается, очень тепло. Да только я все поняла и сидеть теперь уж точно нельзя. – Лия решительно встала и отряхнула сапожки, – Спасибо вам! Соленые…подумать только!

Во времена безжалостные и квадратные, во времена расцвета технологий и деградации души мало кому есть дело до настоящих живых семян.

Люди проходили мимо искусственных деревьев на главной улице, шаркая начищенными туфлями по асфальтированной дороге. Все в отглаженных черных костюмах (впрочем, иногда в серых, ведь выбор есть у каждого), с кожаными портфелями, люди ли это были или всего лишь черно-серые фраки одной большой фабричной партии, шагающие ровным механическим шагом в сердце города – огромную корпорацию.

Никто и не заметил, как пару букв и цифр вычеркнули из городского журнала.

–Ли 19? Я вас поняла. Причина смерти – удушье астмы. Кашель от переохлаждения. Внесено. Спасибо за звонок, мы жалеем о вашей утрате.

В учительской вздыхали фарфоровые рты и пожимали плечами, старательно вычеркивая лишнюю строчку из документов.

Стоя у доски мисс Дуг 289 чертила на доске.

–Это окружность. Записываем: «О-круж-ность». – монотонно вещала она, продолжая стучать указкой. Где-то в углу, в тени школьного класса, Би 80 прятала в ладонях слезы и шептала: «Солнце. Она всегда говорила, что это солнце.» Оплакивая ушедшую подругу, она совсем не заметила, как губы покрылись плотной соленой пленкой. «Соленые. Мои губы соленые» – прозвенело в голове Би 80.

Нас учат, что лучше синица в руках, чем журавль в небе, но, господи, если вы однажды наконец посмотрите вверх, то увидите, какие дивные птицы кружат у самых ресниц и как много из них способны стать вашими.

Нас было трое