Рассказы о Бааль-Шем-Тове

Господин мой, отец деда моего, учитель наш рабби Ицхак-Дов, да будет благословенна его память и в грядущем мире, был главой суда Язловца, и говорили о нем все мудрецы поколения, что в изучении Гемары и Тосафот он был единственный в своем поколении. Зрячий да узрит сие в респонсе[191] брата его, гаона – автора книги Меир нетивим – в том, как тот превозносит и восхваляет его. Отец же мой, благословенной памяти, знавал его, хотя и был еще ребенком в час его кончины, и рассказывал мне, что слышал из уст святого, как тот всегда смеялся над отзывавшимися пренебрежительно о Беште и помышлявшими сказать, будто Бешт, благословенной памяти, не был ученым человеком. Он говорил об этом такими словами: мало того, что велика была его сила в познании Торы, верное понимание галахи даровано было в том поколении только ему. И сказал: «Обо всем, что вызывало у меня сомнение в Торе, я спрашивал его, и он [ничего] не утаивал от меня, упаси Бог. Но когда приходили к нему великие люди того поколения, дабы исследовать сосуд его и судить, учен ли он, то он таился от них. Один раз пришел к нему один из великих людей того времени, который слышал, сколь грозной силой он обладает, и желал посмотреть, так же ли он учен, а тот хранил свою тайну. А великий решил было, что он обладает большим умом, вот только не разбирается в законах, и сказал ему: “Что вы станете делать, если, не дай Бог, случится в городе пожар в святую субботу, а вы не разбираетесь в законах? Ведь пока вы будете справляться в Шульхан арухе, что можно спасать [из пламени], а что нельзя, сгорит все?” Бешт же знал все, что было у того на сердце, и ответил ему: “Вы же за чудотворца меня держите?” Ответил ему: “Так”. Сказал ему Бешт: “Тогда я положу, чтобы не сгорело ничего, пока не достанет мне времени справиться [в книге]”».

(Кеѓаль хасидим ѓе-хадаш, 11)

Влияние

Однажды сказал Бешт, благословенной памяти, учителю нашему рабби Меиру: «Меирл, ты помнишь ту субботу, когда ты начал учить Хумаш*, и встал на стол, и стал говорить толкование, а дом отца твоего был забит людьми, что тогда было?» Сказал: «Я хорошо помню, вдруг мать моя вошла и сняла меня со стола посреди толкования, а отец мой сказал ей: “Отчего ты снимаешь ребенка со стола посреди толкования?” Ответила ему: “Какой-то человек в пельце[192] стоит и таращится на ребенка”, – и она испугалась»[193] (потому что ребенок был красив и миловиден, просто на диво). Сказал ему Бешт: «Я-то и был тем человеком, и великий и яркий свет излил на тебя своим взглядом, и, если б не забрала тебя тогда мать, знаю я, что блага было бы даровано тебе много более».

(Нифлаот ѓа-Йеѓуди, в: Бейт цадиким, с. 91)

В мелочах их и в величии их

В то время Бешт был резником в деревне Кошиловцы, что возле Язловца, и таился ото всех, ни слова тогда от него не было слышно, а был он простым резником, как все прочие резники. Вдруг в сердце каждого из братьев[194] загорелось острое желание поехать к резнику из Ксиловичей, и не видели они никакого смысла в этом, с чего бы и зачем, но желание сие становилось все сильнее в сердце каждого и горело беспрестанно, и каждый говорил брату своему, сказывая: «Что это учинил нам Бог, ведь это – чудесно, но бессмысленно?» И не могли открыть сего ни отцу своему, ни любому другому человеку, ибо знали, что удивительно будет сие в глазах всех и каждого и скажут [им]: «Что это?» Сами же чувствовали, что не могут победить горящую эту страсть, и вынуждены были тайком от отца своего и домочадцев своих пробраться украдкой вдвоем в деревню, чтобы прийти к Бешту. Что они делали там, о чем говорил с ними Бешт и чем занимался с ними все время пребывания их в доме его, того не открывали они до скончания дней своих ни единому человеку, ни даже отцу своему, гаону, благословенной памяти. И думали они оставаться у него [и дальше], кто знает, сколько времени хотели они быть в затворе с ним. У них же дома сделался шум большой и великое недоумение, ибо пропало как-никак трей цантарей даѓава[195]. И многие люди пошли и встали на развилках дорог, чтобы расспрашивать, разузнавать и искать, пока на исходе второй недели не пришел один человек и не сказал, что в деревне видел двух таких путников. И ходили по деревне от дома к дому, пока не нашли их в доме у резника, и должны они были вернуться по домам своим. Отец же их, от великой радости, что они нашлись, не стал их спрашивать, что это был за странный поступок. Спустя время спросил их: «Сыны мои, скажете мне, в чем величие резника из Ксиловичей и почему такие люди, как вы, затворяются с ним столь долго?» Ответили ему: «Невозможно описать тебе свойства этого человека, ибо ты не видел его и не общался с ним, но в одном можешь нам поверить – он мудрее всех в мире и праведнее всех в мире».

После, когда Бешт стал известен, они ездили к нему каждый год.