Рассказы о литературном институте

А мы вначале его из-за визгу узнали. Приехали из колхоза на первом курсе, поселились в комнате и сидим чай пьем, отходим от колхоза, сильно перетрудились... Вдруг слышим напротив нас кто-то завизжал страшно. Раз... Потом другой... Третий... Да что за черт! И визг такой неприятный, - ухо не терпит.

А мы в комнате с Рахваловым поселились... Потому что оба из Сибири... А сибиряку с сибиряком всегда ловчее поделить и хлеб, и сало, потому что все - общее. Рахвалов уже совсем взрослым матерым мужиком учиться пришел и писал прозу. Только сразу на романы замахивался - на эпическое полотно, рассказы - презирал. Я - к Рахвалову.

- Однако женщина кричит, баба?

А он - мрачно.

- Или свинью режут?..

Пошагали мы поглядеть. Такой визг-то он до добра не доводит. Толкнули дверь напротив. Глядим на кровати парнина лежит - дубина стоеросовая, ногами в воздухе сучит и визжит истошно. А двое других парнишек пальцами ему под ребра ширяют, ухохатываются.

Мы - к тому, который орет:

- Что ж ты так визжишь-то страшно? Не знаешь, что и подумать.

Он сразу поднялся с кровати и сказал чуть обиженно и вместе с тем надменно:

- А что? Это мы играем! - Мол, что вы пристали? Вы eщe только первокурсники, жизни не знаете, а мы уже - на третьем курсе, жизнь о-го-го повидали!

Покачали мы головами, к себе пошли... Нам-то эту картину дня при свете ночи дико наблюдать! Так и познакомились с Пеленягрэ... Рахвалов сразу по возвращении из колхоза засел писать роман о собаках, учеба с первых дней у него не пошла... Он уже был жизнью крепко битый, умудренный, фальшь обостренно чувствовал... О чем и говорил вслух, не держал язык за зубами. Не понравилось ему многое, и месяца через два засобирался он домой в Сибирь, в Тобольск, дописывать роман о собаках... Так и уехал...

И вот, увидев в "Голосе" Пеленягрэ - знаменитым среди знаменитых, удивился я нимало, взял да и спросил:

- А этот-то фрукт как к вам затесался? - бухнул сдуру, без задней мысли.

А мне отвечают:

- Как же, как же... Это - наш хороший друг. Его песни многие исполняют... И сама Вайкуле, и Аллегрова поют...

Я сразу и прикусил язык, присел на задние лапки... Еще влетишь со своим языком-то не по делу?.. Сначала - думай, а потом - говори.

Сбавил я обороты.

- Ну да, - говорю, - конечно, пусть висит... другие же висят, а ему почему нельзя?

Разобрались с моей рукописью, взяли кое-как... Хорошо, Тюленев был рядом, помог... Собрался я откланяться, а мне книжку Пеленягрэ с собой дали, желтенькую такую, называется "Песенки". Чтоб я дома, на досуге, почитал и всю поэтическую прелесть разглядел. А то, когда со сцены исполняют, хрен что разглядишь! Одна дребедень в уши навязнет... Музыка и повторы бесконечные все позабьют!

А дома я разглядел, конечно! Точно - песенки, не песни даже. Были бы хоть песни, так куда ни шло - впечатление грустное. Поэтического - совсем маловато, с гулькин нос... А еще - строки отдельные, а то и целые строфы, у других позаимствованы. А для живости и экзотики все громкие и звучные имена и названия использованы: Пикадилли, Порт-Саид, Хозе, Кармен... Но ведь сама Вайкуле его песни поет! Ну и что? Вайкуле что хочешь споет и расскажет, хоть анекдот матерный, и все у нее выйдет - хорошо, даже - замечательно. Потому что у Вайкуле - личное обаяние есть, интонация, акцент, шарм. Особенно, когда она помоложе была... Но и сейчас - ничего, с пивом очень даже можно послушать.

Прочитал я сборник песенок Пеленягрэ и наконец понял, что такое куртуазный маньеризм. А то все никак не мог понять, что это за штука такая, с чем его едят? С одной стороны - вроде все понятно, а с другой непонятно. Теперь - понятно. Надо было уже давно сами стихи почитать и не мучиться.

Я Б В ПИСАТЕЛИ ПОШЕЛ,

ПУСТЬ МЕНЯ НАУЧАТ!

Когда я маленький был, то страшно рисовать любил... Всю бумагу в доме извел, все книги поиспакостил... Картины с картинками рисовал - вешать некуда было! И все думал: "Вот как вырасту, так обязательно художником стану... Как возьму да как нарисую что-нибудь этакое... Что все только удивятся! Может, сразу и знаменитым стану, или еще лучше - изваяю..." Лепить я тоже любил, из пластелина, из глины - из чего придется. Лепил и радовался... "Ну, - думаю, - как стану скульптором - или еще лучше ваятелем, как изваяю что-нибудь этакое из камня, из гранита, что все так и лягут на земь от зависти, а я - на пьедестал встану. То-то здорово!"

Только когда вырос, решил ни художником, ни скульптором не становиться. Ну их! Слишком обременительно.

Художнику надо постоянно с мольбертом таскаться, а в нем краски с кистями - тяжесть еще та! Идешь, язык высунул... Что хорошего-то? Опять же, с красками надо возиться, весь испачкаешься к черту! А если просто карандашом на бумаге рисовать, так ничего значительного не создашь, одни шаржи и карикатуры. А я так - не согласен. Люди будут потом тыкать: вон, гляди, художник-карикатурист пошел, в "Крокодиле" работает.