Рассказы о собаках [из сборника «Море. Тундра. Собаки»]

Пришлось облизнуться, обнюхать пустое место и бежать на ветер, туда, откуда доносился неумолчный шум людских голосов и ароматный, щекочущий запах рынка.

В толпу Пират войти побоялся. Он сел поодаль от длинного прилавка и стал наблюдать.

Откуда-то появилась грязно-белая лохматая собачонка. Завидев Пирата, она остановилась, помедлила секунду и пошла навстречу. Ей очень хотелось познакомиться с этим толстолапым, неуклюжим псом. Но он приподнял губу, обнажив два ряда чисто-белых клыков, острых и длинных. Лохматая раздумала приближаться, прошла мимо и тут же подхватила кусок, брошенный толстым человеком. Пират бросился к тому месту, где только что лежал кусок, слизал крошки и выжидающе стал смотреть.

Но толстый человек вынул из кармана платочек, вытер свой жирный рот и сказал:

— Опоздал ты, друже. Опоздал…

Пират еще раз лизнул вкусное место и решительно двинулся в центр базара. Теперь он уже действовал быстрее, смелее и свое не отдавал даже более сильным псам.

Вечером он снова прибежал в парк. На его скамье сидели люди. Пришлось спрятаться от них дальше в траву. Новое место оказалось не хуже. Пес уселся на мягкий увядающий ковер и сыто, неторопливо зализал мелкие ушибы.

Так началась бродячая жизнь бездомной собаки. Пес окреп. И где бы ни бегал, всегда неизменно возвращался под тихую кровлю городского парка.

Но вот поздняя осень иссушила траву, заледенила землю, и однажды утром Пират не узнал своего пристанища.

Все было ослепительно белым: и земля, и деревья, и небо. Шел густой, липкий снег. Пират стряхнул с себя холодную насыпь и побежал.

Чутье вывело его к базару, но там было пусто. Куда-то исчезли привычные лотки, шумливые торговки и щедрая ребятня. Вдоль длинных столов гулял ветер, а белые мухи кружились и падали на деревья, на крыши домов, шипели и мириадами забивались в шерсть. И уже не было видно ничего, кроме белого мельтешения.

Куда ни ткнись, везде снег, снег и снег. Разгулялась пурга.

Пес часто ложился, перекатывался с боку на бок, чистил шубу, протирал глаза. Снежная метель подгоняла, и Пират бежал мелкой рысцой, не зная куда. Он хотел спрятаться, защититься от взбесившейся погоды. Двери подъездов были закрыты.

Он выбрался на дорогу, бежать стало легче, но вот прокатилась железная громадина, оглушительный сигнал раздался над самым ухом, человек высунулся из кабины и крикнул:

— Пошел вон! Задавят!

Пес прижался к обочине, оскалился и ждал. Но никто его не давил. Машины сбавляли ход, объезжали, обдавая едким, удушливым газом. И хотя у Пирата было четыре ноги, но он устал, медленно плелся по главной трассе и, когда почуял близость поселка, свернул к домам.

По дороге впереди двигался маленький человек. Вот он остановился, склонил голову, пряча лицо от резкого ветра.

Остановился и Пират. Он знал, что даже к маленькому человеку не следует подходить слишком близко.

Мальчик стоял, приглядываясь к собаке, и вдруг крикнул:

— Пират! Пират!

Звучало что-то знакомое, волнующее. Хотелось подойти к человеку, но пес не приблизился. Он был начеку, он не доверял людям.

— Пират, Пират! — повторил детский голос. — Ну что ты боишься? Пират, пойдем со мной, на! На-на…

Мальчик звал и уходил, вытаскивая ноги из липкого снега. Пес смотрел вслед нерешительно и тоскливо. Ему стало страшно оставаться одному. Медленно, сохраняя безопасную дистанцию, он пробирался за человеком.

Возле штакетного полузанесенного снегом забора мальчик остановился, постоял, потом исчез в дверях своего дома. А снег сыпал и сыпал… Пес грустными глазами смотрел на заснеженный двор. Ему захотелось выть. Но он молчал, поджав лапу, на которой налипли холодные ледяные комочки.

— Пират! — послышался голос, и к ногам собаки упал кусочек хлеба.

Второй кусок пес поймал на лету, а за третьим вошел во двор. Он уже не боялся, умел различать фальшь и искренность в поступках человека. В этом мальчике пес уловил только искреннюю доброту.

…Крепкий январский морозец облаком закатился в открывшуюся дверь кухни. Вязанка дров свалилась с плеч Дубняка, и Ваня услышал:

— Сидишь дома и не знаешь, что твой Пират давно у Светловых!

Забилось радостно Ванино сердечко, он подбежал к отцу:

— Правда, пап?

— Правда, правда… Красавец пес и злющий дьявол. Истинная мать в молодости. Вымахал, что бычок, аж подойти страшно. Но я-то узнал его, узнал. Копия Аза.

Ваня слушал отца и, торопясь, одевался.

— Иди! Аза совсем плоха, вот-вот сдохнет. Уж какой день не ест да из будки не вылазит. Поди, уж окочурилась. А Пират наш. Так и скажи: наш, мол!

Ветерок пощипывал, снежок поскрипывал. Ваня бежал. Светловы жили недалеко, но Ваня запыхался и, тяжело дыша, остановился у раскрытой калитки. Хотел свистнуть, но передумал, услышав грозный басовитый лай.

«Это Пират, — догадался Ваня, — они прячут его от меня. Папка говорил тогда, что пес убежал… Наверно, они украли…»

Ваня хотел храбро войти во двор, но появился Вовка, а вслед за ним Витька и Санька. Вовка в большой шапке, длинный полушубок висел ниже колен.

«Наверно, отцовский, — подумал Ваня, — а Витька в мамкиных валенках, да и Санька надел не свое…»