Рассказы, очерки, наброски, стихи (1885-1894)

При последующих переизданиях рассказа автор неоднократно редактировал его, добиваясь художественного совершенства (см. варианты). Готовя первое и второе издания ДЧ, автор внес несколько смысловых поправок, в частности выбросил резкий выпад Емельяна Пиляя против крестьян: «Я бы вам, дворяне от сохи, показал, как мы, мещане-голоштанники, почитаем вас!» На всех последующих стадиях работы, наряду со значительной стилистической правкой, Горький вносил ряд смысловых изменений в речи Емельяна Пиляя о мужике, тщательно редактируя те места в рассказе, где главный герой выражает свое отношение к крестьянину.

В Архиве А. М. Горького хранится доклад цензора А. А. Елагина и цензурный экземпляр книги ДЧ₂, т. II (приложение к делу СПб. цензурного комитета, № 180, 1899 г.). В нескольких местах текст рассказа «Емельян Пиляй» цензор отчеркнул черным карандашом на полях; правки и цензорских исключений в рассказе нет (ЦД-40859, ХПГ-42-30-1). Неудовольствие цензора вызвали, главным образом, рассуждения Емельяна Пиляя о нищете, о праве «сильного» и безвыходности положения бедняков.

Рассказ «Емельян Пиляй» вызвал разноречивые отклики писателей и критиков. По свидетельству Д. П. Маковицкого, Л. Н. Толстой указал на отсутствие цельности в рассказе: «Середину рассказа, где действие происходит в степи, среди чабанов, Лев Николаевич похвалил: „Как художественно, хорошо“. А про дальнейшее, как Емельян поджидал под мостом купца, чтобы его ограбить, и встретил девушку, которая пришла топиться, Лев Николаевич сказал: „Фальшиво“» (. . . Летопись жизни и творчества Л. Н. Толстого, 1891–1910. М., 1960, стр. 550–551). В одном из писем Горькому А. П. Чехов тоже сообщал о недовольстве Толстого тем, что в рассказе «попадаются <…> психологические выдумки…» (Г и Чехов, стр. 37).

«Емельян Пиляй», наряду с рассказом «Макар Чудра», послужил поводом для первой печатной оценки произведений Горького, появившейся в нижегородской газете «Волгарь» (см. выше, стр. 505).

После выхода в свет ДЧ_1–2 сочувствующий легальному марксизму критик А. И. Богданович причислил Емельяна Пиляя к тем героям Горького, которые увлечены свободой, «бредут туда, куда влечет их свободное сердце». Среди них Богданович назвал первыми Емельяна Пиляя, Мальву и Макара Чудру. «И самый тип босяка, с различных сторон вырисовывающийся в рассказах г. Горького, — писал он, — тоже искатель приволья, вечного движения, жизни, свободной от разных условностей и тягости, стесняющих проявление воли, что придает этому типу жизнерадостный и бодрый характер, несмотря на удручающие условия его жизни» («Мир божий», 1898, № 7, отд. II, стр. 12).

В том же плане рассматривал рассказ представитель либерально-академической критики Ф. Д. Батюшков. Образ Емельяна служил для него подтверждением мысли, что «босяк от времени до времени способен проявлять добрые чувства и даже почти геройское великодушие» («Космополис», 1898, т. XII, № 11, стр. 105).

О ненависти Пиляя к мужику писал В. А. Поссе, уверяя, что тоска Емельяна «более походит на злобу „бывших людей“, чем на грусть Коновалова» («Образование», 1898, № 11, стр. 53).

«Емельян Пиляй, — уверял М. О. Меньшиков в статье „Красивый цинизм“, — только теоретик насилия, спасовавший, когда дело дошло до убийства, и презирающий себя за это. Следующий герой — Челкаш — не размышляет, а злодействует без тени колебаний и держит себя необыкновенно гордо» («Книжки „Недели“», 1900, № 9, стр. 232).

Критик-марксист В. В. Воровский выступил против обвинения Горького в ницшеанстве и анархизме, назвав писателя «гуманистом до мозга костей». «С какой любовью, — писал Воровский, — отмечает он благородные, гуманные черты у своих отверженных. Возьмите, например, его отношение к Емельяну Пиляю» (Воровский, стр. 259). Раскрывая общий смысл «босяцких рассказов» Горького, Воровский заметил: «Видно, что-то неладное творится в самом обществе, если жемчужину его нравственного уклада надо искать на задворках, в навозных кучах. И наш автор выкопал такую жемчужину и показал ее обществу» (там же, стр. 66).

Перекликаясь с Воровским, А. В. Луначарский писал: «Босяк под влиянием реалистического электролиза Горького распался на две составные части: на человека-зверя и на мягкого мечтателя» (Луначарский, т. 2, стр. 149).

Рассказ «Емельян Пиляй» волновал воображение молодежи, пытавшейся подражать его вольнолюбивому герою. Так, П. X. Максимов вспоминал о своих настроениях в 1910 году, когда он работал грузчиком в Ростове: «Уйти бы и мне от этой постылой жизни, чтоб степной ветер дул навстречу и выдувал из души всяческую пыль, как говорит об этом горьковский Емельян Пиляй» (В С, стр. 310).

Сохранилось свидетельство С. Я. Маршака о том, как была воспринята первая книжка рассказов Горького:

«Рассказы эти читались нами вслух в каморках и на чердаках, где собирались мои сверстники <…> „Емельян Пиляй“, „Макар Чудра“, „Старуха Изергиль“ — эти причудливые имена звучали для нас, как музыка.