Рассказы, очерки, наброски, стихи (1885-1894)

В Архиве А. М. Горького хранится следующая запись писателя о рассказе «Мой спутник», датированная 1919 годом: «[Этот рассказ был написан двадцать три года назад.] Много пережил я с той поры. И множество спутников, подобных Шакро, прошло рядом со мною по различным путям, сбивая меня иногда с моей [прямой] дороги. Я не жалуюсь на них, не осуждаю себя. Но каждый раз, когда на шею мне садился тот или иной человек, которого надо было куда-то вынести, я нес его, насколько хватало сил и охоты, нес [и] вспоминал Шакро — первого спутника моего — и повторял про себя старую думу о нем:

„Это — спутник мой. Я могу его бросить, но мне не уйти от него, ибо имя ему — легион. Это спутник всей жизни, он до гроба пойдет со мной…“» (Архив А. М. Горького, ХПГ-38-9-1).

Первые отклики на рассказ «Мой спутник», как и на большинство ранних произведений Горького, появились в печати после издания «Очерков и рассказов». Л. В. Средин в связи с выходом в свет III тома ДЧ писал автору 23 декабря 1899 г. из Ялты: «Пишите, как писали до сих пор в лучших своих вещах, и всё будет хорошо и полезно, и нужно. Но, ради Христа, не сбивайтесь на поучение <…> Из книжки очень одобрили „Спутника“ и „Дружков“, хорош и „Проходимец“…» (Архив А. М. Горького, КГ-рзн-10-22-1).

Высоко оценил «Моего спутника» А. П. Чехов в письме Горькому от 2 января 1900 г. (тоже из Ялты): «Писал ли я Вам, что мне очень понравился в Вашем третьем томе „Мой спутник“? Это такой же силы, как „В степи“. Я бы на Вашем месте из трех томов выбрал лучшие вещи, издал бы их в одном рублевом томе — и это было бы нечто в самом деле замечательное по силе и стройности» (Г и Чехов, стр. 60). И ему же в письме от 3 февраля 1900 г.: «Вам надо больше видеть, больше знать, шире знать. Воображение у Вас цепкое, ухватистое, но оно у Вас как большая печка, которой не дают достаточно дров. Это чувствуется вообще да и в отдельности в рассказах; в рассказе Вы даете две-три фигуры, но эти фигуры стоят особнячком, вне массы; видно, что фигуры сии живут в Вашем воображении, но только фигуры, масса же не схвачена. Исключаю из сего Ваши крымские вещи (например, „Мой спутник“), где кроме фигур чувствуется и человеческая масса, из которой они вышли, и воздух, и дальний план, одним словом, всё» (там же, стр. 66).

Не только самому Горькому Чехов так лестно писал о «Моем спутнике». Через несколько недель после цитированного выше письма Чехов писал М. О. Меньшикову: «Что Вы думаете о Горьком? Это очень талантливый человек. Сужу так не по „Фоме Гордееве“, а по небольшим повестям, например „В степи“, „Мой спутник“» (там же, стр. 185). Высокое мнение о «Моем спутнике» было у Чехова устойчивым. 26 февраля 1903 г. он писал А. И. Сумбатову-Южину: «Я согласен с тобой, о Горьком судить трудно, приходится разбираться в массе того, что пишется и говорится о нем. Пьесы его „На дне“ я не видел и плохо знаком с ней, но уже таких рассказов, как, например, „Мой спутник“ или „Челкаш“, для меня достаточно, чтобы считать его писателем далеко не маленьким» (Архив А. М. Горького, ПТЛ-16-40-1).

В ответ на высокую оценку рассказа Чеховым Горький писал ему 5 января 1900 г.: «…решительно не согласен с тем, что „Спутник“ — хороший рассказ. Так ли нужно было написать на эту тему!» (Г-30, т. 28, стр. 113). Еще раньше, в письме к И. Е. Репину от 23 ноября 1899 г. он с сожалением заметил, что рассказ неудачен. «Это жаль, — писал он, — хорошая тема. Большой писатель мог бы сделать из нее классическую вещь» (там же, стр. 101). Письмо это интересно еще тем, что в нем автор объясняет замысел рассказа. Говоря о «Моем спутнике», «Однажды осенью», «Дружках», он пишет: «То, что должно бы звучать во всех этих вещах, есть только чувство возмущения и обиды за человека. Я не знаю ничего лучше, сложнее, интереснее человека. Он — всё. Он создал даже бога» (там же).

Со временем Горький изменил свое отношение к «Моему спутнику», включив его в 1919 г. в книгу избранных рассказов (Грж). Глубокая оценка рассказа была дана автором в 1913 г. В письме к И. И. Лебединову Горький, резко критикуя анархо-индивидуалистические настроения адресата, отрицающего государство, общество, общественное служение, утверждал:

«В свое время эти мысли я слышал в кабаках, ночлежных домах, но я никогда не был сторонником их, они всегда были органически противны мне.

Я, как мне думается, достаточно определенно показал прелести эгоизма в очерке „Мой спутник“. В соединении с жульнической философией „Проходимца“, Луки и Маркуши в „Кожемякине“ этот эгоизм и дает то, что нас, русских, губит, — снедающую нас болезнь, которую можно назвать пассивным анархизмом» (Архив А. М. Горького, ПГ-рл-23-15).