Рассказы пьяного просода

В кошельке был еще ключ. Да, ключ. Теперь ей не попасть домой, никогда не попасть домой. Ужаснувшая сначала мысль теперь страшно насмешила Маргариту Степановну. Она… а-ха-ха… не может попасть домой… ха-ха… не потому… ха-ха-ха-ха, что у нее нет ключа. А ключа у нее нет, он в кошельке, а кошелек – тю-тю. Не потому что… ха-ха-ха… у нее нет ключа, а потому что… хо-хо-хо… ей не дойти. Она смеялась из последних сил – то беззвучно, то взвизгивая – пьянея от смеха, боли в груди и хлещущего дождя, не останавливающего, а усиливающего истерику. Ее уже тошнило от смеха, она зашаталась на столбах своих нечувствительных ног, переломилась пополам и вырвала его – этот изматывающий смех. Изматывающий страх. Посмотрела ей в глаза и шагнула в нее из тела.

_____

Мне стало гораздо легче, я приподнялась на локтях, но пьяный просод уложил меня обратно.

– Теперь тебе надо поспать. А завтра я снова приду и расскажу тебе историю.

Рассказ девятый

Но завтра он не пришел. Хотя после его визита я пошла на поправку и через неделю была уже на ногах. Прошло еще десять лет. Я снова заболела.

На этот раз мне казалось, что пришел мой час. Я почти перестала чувствовать свое тело, а резкое дыхание доносилось до моего слуха как чужое. Я не открывала глаз, он появился внутри.

– Расскажи мне историю, – попросила я. Мне показалось, что мой голос стал детским.

– Для этого я и пришел, – сказал он

Живые камни

Зимой пятого класса после уроков, вопреки обыкновению, за нами не приехали сани, запряженные трактором. Мы жили в Лаково, а учились в десяти километрах от него – в зерносовхозе «Россия» (у него еще было второе название, если я ничего не путаю, – Тайсоган или как-то очень похоже).

Прождали почти до ужина – нету! Пришла наша завуч Клавдия Генриховна (один глаз у нее был стеклянным, и особенно впечатлительные ученики наделяли ее за это разнообразными мистическими умениями и навыками), шовинистически сверкнув подлинным оком, забрала к себе девочек, а мальчиков оставила ночевать в спортзале на матах. Но мы с Колькой не хотели ночевать в школе, у нас были важные дела дома, и во дворе тоже были важные дела, поэтому мы догнали Клавдию Генриховну и попросились пойти восвояси на лыжах. Она просверлила нас по очереди взглядом контрразведчика и уверенно скомандовала: «Идите». И мы пошли.

Когда мы вышли, еще было светло – небо чистое, луна, морозец. Мы радостно переглянулись и понеслись наперегонки за село, выскочили на большак – это такая трасса, по которой из Сибири в Казахстан возили лес, – но побежали не по самой трассе, конечно, а рядом. Потому что там же ничего не видно из-за снега по бокам, как в расступившемся перед Моисеем море. Бежали, бежали и где-то на полдороге заметили горе-тракториста, величественно индевеющего на капоте трактора с работающим мотором посреди снежной пустоты. Трактор капитально застрял. Но, кажется, у тракториста нашлось чем согреться, и некоторая его невменяемость была скорее следствием выкушанного, чем мороза. Хорошо, что шел лесовоз, мы его остановили и, с усилием отодрав тракториста от капота (он что-то напевал, бормотал и давал советы по своей транспортировке), засунули его в кабину, а сами отправились дальше. Я оглянулся напоследок и увидел, что шофер лесовоза пошел глушить трактор – тракторист из кабины уже не высовывался.

Незадолго до села стояли высоченные скирды соломы, наполовину утопленные в снегу. Мы к тому времени сильно вымотались, не сговариваясь, поскидывали лыжи и забрались наверх. Не поспать, конечно, а просто перевести дух.

Разбросали снег, чтобы было приятно лежать, и улеглись там. После нехилой пробежки нам было тепло. Правда, пока мы возились, спряталась луна и мороз окреп. Небо стало темное, звездное. Не знаю, о чем думал Колька, но я думал о звездах, которые, почти не мигая, смотрели на меня. Рассматривали нас под микроскопом. Изучали. Это был консилиум. У каждой было свое выражение. Я постарался запомнить их по этому выражению, а еще по размеру и как они расположены относительно друг друга. Для этого я закрывал глаза и мысленно восстанавливал картинку, а потом открывал и сверял.

– Как ты думаешь, – спросил я Кольку, – там есть жизнь?

– Ну? – ответил Колька неопределенно.

– Ну, есть там где-нибудь на Марсе или на Венере – люди, животные, растения? Хотя бы вода…

– Люди – вряд ли, – сказал Колька со знанием дела. – Но что-нибудь живое, совсем непохожее на нас, наверное, есть. Например, – Колька несколько секунд подыскивал пример чего-нибудь подходящего, – живые камни.