Рассказы разведчика

Солдаты стояли в окопах, крепко сжимали огрубевшими руками винтовки и автоматы, и жадно вслушивались в звучащие в воздухе звуки. Их мышцы и нервы были напряжены, лица стали суровыми, а души наполнились воспоминаниями о далеком, но еще не забытом, родном доме. Прозвучал еще один мощный заключительный аккорд, и торжественная мелодия разом оборвалась. Вокруг стало тихо, необыкновенно тихо. Ни выстрелов, ни разрывов, ни стука оружия, ни человеческих разговоров. Наступила тишина, такая же величественная и торжественная, как только что отзвучавшая музыка. Никто не решался ее нарушить первым.

В этой глубокой тишине прозвучал спокойный голос человека, усиленный мощной аппаратурой:

– Внимание, внимание! Товарищи бойцы и офицеры! Начинаем передачу на немецком языке для солдат и офицеров противника. Просим усилить наблюдение и прекратить стрельбу из всех видов оружия.

Это голос Алёши Курского! Каким он был мощным, веским, убедительным! Даже не верилось, что обладатель этого голоса был маленький, безусый, стриженный наголо мальчишка.

Курский ещё раз повторил призыв и после небольшого перерыва включил «Камаринского». Воздух наполнился звуками весёлой, задорной, русской народной пляски. Осунувшиеся лица солдат постепенно расплывались в улыбках, в окопах возникали оживлённые разговоры, в такт мелодии послышались свист и похлопывания. Но вот музыка стихла и Курский начал читать текст на немецком языке:

– Внимание, внимание! Немецкие солдаты и офицеры! Послушайте, что сказал Сталин в приказе № 55 и расскажите об этом своим товарищам. В иностранной прессе иногда появляются утверждения, что советские люди ненавидят немцев, потому что они – немцы. Поэтому, якобы, Красная Армия не берёт в плен немецких солдат, что Красная Армия, якобы, имеет цель уничтожить немецкий народ и немецкое государство. Конечно, это явная ложь и злостная клевета на Красную Армию. У красной Армии нет расовой ненависти, потому, что она воспитана в духе братства, равенства и уважения всех народов. Нельзя забывать и о том, что в нашей стране наказывается всякое проявление расовой ненависти. У Красной Армии есть одна цель – вышвырнуть немецких оккупантов из нашей страны и освободить советскую землю от немецкого фашизма. Немецкие солдаты! Кончайте с войной и с Гитлером! Сдавайтесь в плен!

Отработанный слог, хорошая дикция делали передачу Курского качественной и доходчивой. Слушая его речь, я радовался за своего друга. Его громкие чёткие фразы слушали и немецкие солдаты. В начале чтения было тихо и спокойно. Но вот, из немецких окопов раздался винтовочный выстрел, потом второй, третий. Дробно ударил скорострельный пулемёт. С каждой минутой стрельба становилась всё сильнее и интенсивнее. Немцы стреляли только в одну точку, туда, откуда доносилась немецкая речь. Именно там сходились нити трассирующих пуль. Вскоре стрельба с немецкой стороны стала настолько сильной, что слова диктора было невозможно разобрать. Они тонули в грохоте выстрелов.

Курский выключил микрофон и, выждав минут десять, пока стихнет стрельба, включил музыку. На этот раз из рупора громкоговорителя разлеталась в округе задорная мелодия фокстрота:

«Танцуем, танцуем,

Танго, фокстроты, вальсы,

Поём о счастье песни,

Всех песней чудесней.

Кто танцев не любит,

Не любит песен звонких,

Тот время даром губит,

Блуждая в сторонке…»

Стрельба стихла, и снова в воздухе властвовала музыка весёлая, задорная. Курский знал по опыту, что немецкие солдаты любят музыку и когда она звучит, они не стреляют, а слушают. И он пользовался этим.

В блиндаже появился молоденький шустрый солдатик.

– Товарищ капитан, обратился он к заместителю командира батальона Трембаку. – Меня сержант Зайцев послал. Там немцы что-то сильно кричат, а что, понять никто не может.

– Ты почему боевое охранение оставил? Как ты мог? – набросился на него капитан.

– Я сегодня не в наряде, а к сержанту я просто так, в гости ходил. – Обиженно отозвался солдатик.

– Я покажу тебе, как «в гости ходить», на всю жизнь запомнишь! – Уже спокойно, без злости сказал Трембак, видя, что зря погорячился.

– Сходи, послушай, что там фрицы балакают. – Предложил мне Тараненко, толкнув меня локтем в бок.

– Есть, товарищ капитан, – отрапортовал я охотно и, взяв под руку солдатика, потащил его за собой вглубь траншеи.

– Автомат возьми. – Крикнул мне капитан вдогонку, не заметив, что я был с оружием.

По извилистой траншее мы поднялись вверх по склону. Солдатик бежал быстро, уверенно.

– Вот здесь, – сказал он, останавливаясь, и первым выбрался из траншеи на бруствер.

– Да тише ты, куда так торопишься? – Взмолился я, еле успевая за ним.

– Музыка скоро кончится и опять свистопляска начнётся. Надо спешить, тут немного осталось, метров пятьдесят, не больше.