Рассказы сновидца

Но гляжу я через плечо на Боба, и что-то в его облике заставляет меня думать, что чем дольше за нами наблюдают, тем лучше, потому что Быстроходка в тот день никаких законов не нарушала, и хорошо, что люди это видят. Но все же я понимал, что не успокоюсь, пока корабль не пересечет большую воду, и мы не отправимся по домам. И тут я увидел корабль примерно такого же размера, как наш, запущенный с восточного берега и пересекающий пруд. Он шел быстрее нашего, и мне показалось, что он идет нам наперерез. Жаль, пронеслось у меня в голове, что у нас нет торпед. И в ту же секунду обрадовался, что у нас их нет, потому что понимал, что бы Боб сделал, если бы торпеды были. Это был серебристый корабль, с орудиями по всем бортам, когда он подошел поближе, я насчитал по восемь орудий с каждой стороны, они были такие большие, что могли бы стрелять винтовочными пулями. Мне показалось, что орудий слишком много, и странно, зачем кораблю их столько понадобилось. Корабль приблизился, меж тем как Быстроходка шла своим курсом, и я подумал, что сейчас тот корабль проплывет перед носом нашего. Как вдруг корабль описал дугу и подплыл прямо к Быстроходке. Потом я подумал, что он пройдет у нас за кормой. Но он снова описал дугу и снова подплыл к нашему. И Боб, и я, и, думаю, Элджернон тоже, мы сообразили в тот самый момент, что этот маневр не может быть случайным. Кораблем кто-то управлял! Радио может управлять не только торпедами, но и самим кораблем. Даже аэропланы так управляются. Когда странный корабль подплыл к нам совсем близко, он вдруг развернулся левым бортом, проскочив всего в нескольких дюймах от нашего. Очевидно, что кораблем кто-то управляет. Я посмотрел на Боба, он стоял с открытым ртом. Потом я посмотрел через пруд на толстяка, он сидел возле большого ящика, из которого звучали песенки. Но я понял, что песенки — это маскировка, ящик был гораздо больше, чем нужно, чтобы играть такие песенки. Толстяк сидел с совершенно беззаботным видом. Чего не скажешь о его сыне: он пристально следил за всем этим шоу, прямо-таки таращился на корабли. На какое-то время корабли замерли на очень близком расстоянии. И вдруг — бум! И бортовые орудия открыли огонь, все до единого. Они были нацелены вниз, и попали в Быстроходку чуть выше левой ватерлинии. Несколько человек подняли головы на выстрелы. Но дыма не было, и, по-моему, никто, кроме нас, даже и не понял, что это за шум, кроме нас и того мальчика.

Мне были хорошо видны пробоины с левого борта, куда попали снаряды, они, должно быть, дали трещины и с правого борта чуть выше ватерлинии. Но это наверняка были всего лишь трещины, иначе Быстроходка затонула бы, а она оставалась на поверхности, качаясь на воде. Один из снарядов, скорее всего, попал в мотор, потому что она больше не двигалась вперед. А затем странный корабль развернулся и поплыл восвояси, и Быстроходка перестала качаться. Сперва я подумал, что она останется на плаву, и что бриз, гордо теребивший ее черно-желтый флаг, прибьет ее к берегу минут через десять. Но она начала погружаться и затонула меньше чем через десять минут. И мы смотрели, как она тонула, и уходила под воду верхушка ее мачты с черно-желтым пиратским флагом.

Больше, собственно, и рассказывать нечего, кроме, пожалуй, одной забавной вещи: толстяк вновь запустил свой серебристый корабль и направил его через весь Круглый пруд. И на нем развевался флаг с черепом и костями.

ЖЕРТВА НЕВЕЗЕНИЯ

Мне крайне не везет в жизни. Совершенно не везет. Это все Морсон. Я его не виню. Он совершил ошибку, это бывает. И все же это была ошибка, из-за которой теперь мне приходится страдать. Однажды вечером мы болтали о том, где бы раздобыть деньжат, оба мы слегка поиздержались, а с кем не бывает в наше время? И Морсон мне говорит:

— А что если пойти в дом к старику Поттеру как-нибудь в ночи и посмотреть, нельзя ли чем-нибудь у него разжиться?

А я отвечаю:

— Если поймают, может не поздоровиться.

А Морсон говорит:

— А нас не поймают. Я все обдумал. Мы проникнем туда вечером, пока он слушает свое радио, и он нас не услышит. Дождемся вечера, когда его кухарка пойдет в деревню, он останется один, включит радио, как водится, когда Би-би-си передает какой-нибудь концерт.

— Немного рискованно, — возразил я.

— Да вообще никакого риска, — говорит он. — У меня есть номер «Радио Таймс» и мы посмотрим, когда они будут давать Бетховена. Этого типа он обожает. И включает его на полную катушку. Мы снимем ботинки, и он нас ни за что не услышит, сидя рядом с ящиком, включенным на полную громкость, пусть он его обслушается.

— Мне это все не нравится, — говорю.

— Что тебе не нравится? — он меня спрашивает.

— Мне вовсе не хочется этого всего делать, — говорю.

— Да брось, — говорит он. — Сейчас все так делают. Приходится, чтобы выкручиваться. Ты же не собираешься голодать, так ведь? Я вот не собираюсь. Все так делают. Не будь таким старомодным. Я ж не предлагаю тебе ограбить банк.

— Ну, я знаю, — сказал я.