Рассказы сновидца

— Да что вы говорите!

— Да, — продолжил старый детектив, — именно этим он и занимался. Как только начиналась гроза, он сидел в саду и ждал, глядя на долину. Его не беспокоил даже проливной дождь. Его снедала ненависть. Я часто видел, как он там сидит. Как и любой сельский полисмен, я обязан был для порядка обходить деревню. Видите ли, я и сам частенько делал обход в грозу, приносящуюся, как правило, с юга, дабы убедиться, что ни в один дом не ударила молния, что ниже по реке никого не затопило, как иногда случалось. Но вот чтобы наблюдать за одним и тем же конкретным домом, как этот человек, да еще надеяться, что в него ударит молния, это уж совсем другое дело.

— А как вы догадались, что он именно этого ждет? — спросил я.

— А я и не догадывался, тогда еще нет, — сказал старик Рипли. — Тогда еще ничто не было явным. Хотя мог бы сразу понять: у него было такое дьявольское выражение лица, и такой сконцентрированный взгляд злобных глазенок, что можно было бы догадаться, что он замышляет. Потом я припомнил этот взгляд и сложил два плюс два. А тогда лишь почувствовал, что он ждет не дождется, пока что-то случится. Но я не знал, что именно.

— Наверное, этот тип был не в себе, — предположил я.

— Ну, не совсем так, — сказал Джон Рипли.

— А часто ли он это делал? — спросил я.

— Во время каждой грозы, — сказал он. — Он сидел там, преисполненный злобы. Пожалуй, это подходящее слово. И всегда уставившись в одну точку. Я вам скажу, что мне это всегда напоминало — он напоминал мне одного из тех чертей, которых иногда высекают из камня на старинных соборах, и которые завистливо глядят сверху вниз на благостных прихожан. Да, именно так он и выглядел, сидя на стульчике в своем саду. Его глаза выражали все, а он об этом и не догадывался.

— Но как он мог рассчитывать на то, что такое вообще произойдет? — спросил я. — Вероятность удара молнии в конкретный дом — один к миллионам. К нескольким миллионам.

— Вероятность вовсе не столь мала, — сказал Джон Рипли.

— Не столь мала? — удивился я.

— Нет, — сказал он. — И однажды ночью, молния-таки ударила, и ненавистный ему человек был убит. И в очередной раз патрулируя деревню, я взглянул в глаза этого малого, Брикса, и увидел там нечто такое, что натолкнуло меня на размышления. Тут-то все и началось.

— Но вы сказали, что в дом ударила молния, — сказал я.

— Да, — подтвердил старый сыщик.

— Тогда Брикс этого сделать не мог, — сказал я.

— В жизни не угадаешь, на что способны такие злобные черти, — сказал он, — особенно, если они на это всерьез настроятся. Злоба — всепоглощающее занятие, и человек, к ней склонный, вложит в нее всю свою энергию, которую иной вложил бы в любовь.

— Послушайте, но он же не мог заставить молнию ударить в этот дом, — сказал я.

— Не мог, да, — подтвердил старик Рипли. — И тот человек, что находился в доме, тоже не мог. Я вам скажу, что он сделал, и я это обнаружил только потому, что был уверен, что здесь приложил руку именно он. Если бы я не видел выражения лица этого человека и не был уверен, что он убил Джессена, так звали того, другого, я бы ни за что этого дела не раскрыл. Но у меня была зацепка для начала — уверенность в том, что именно он это совершил, — и с этой зацепкой я распутал дело. Иначе бы у меня ничего не вышло. И уж конечно, я не делился ни с кем своими подозрениями, пока не проработал все детали. А то решили бы, что я рехнулся.

— Но вы же говорили, что его убило молнией, — вновь напомнил я.

— Вот что он сделал, — сказал Рипли. — Для начала он проник в дом. И вот почему мы говорим о том, что прошло более трех лет с момента замысла убийства. Поскольку у него не было бы иной возможности кроме как за три года до этого, и ему не удалось бы провернуть все за несколько часов. Дело в том, что последний раз перед гибелью мистер Джессен отлучался три года назад. И даже тогда за домом оставалась присматривать служанка, но кто-то прислал ей билетик на танцевальный вечер — не известно, кто, вероятно, Брикс. А вечер был в пяти милях оттуда, и ее не было до рассвета. Так что все складывалось для Брикса очень удачно, хотя мы не знаем наверняка.

— Погодите, — прервал его я, — вы сказали, что человека убило молнией?

— Так точно, — сказал Рипли. — Короче говоря, этот Брикс однажды ночью проник в дом, подрезал молниеотвод сверху и, выпилив в стене спальни мистера Джессена отверстие, просунул в него медный провод молниеотвода. И все, что ему оставалось проделать — согнуть провод, просунуть его в проделанное отверстие и привязать к ножке железной кровати мистера Джессена, примыкавшей к стенной панели. Ну, это, конечно, далеко не все, что ему пришлось проделать, потому что он также закрасил отверстие, выпиленное в белой панели, и побелил кончик медного провода, те четверть дюйма, что выступали наружу. Он проделал все это очень тщательно.

— Но неужели с улицы никто не заметил разрыв в молниеотводе? — спросил я.