Рассказы Вельзевула своему внуку

Например, здесь муж, как бы ему жена ни изменяла, если он сам не увидит или не услышит об этом, никогда не будет знать, что она ему изменяет.

У нас же в Персии, без всякого видения и слышания, муж может инстинктивно чувствовать, изменяет ли ему жена; то же самое касается и женщин – жена у нас измену своего мужа будет чувствовать.

Относительно такого особого инстинктивного чувства в людях недавно даже у нас там несколько ученых с материка Европа производили очень серьезные специальные исследования.

Как мне случайно пришлось узнать, они тогда в результате выяснили, что вообще в людях, среди которых допускается установившимися известными нравами „полиандрия“ и „полигамия“, т. е. „многомужество“ и „многоженство“, приобретается своеобразная „органо-психическая“ особенность в отношениях между мужьями и женами.

Эта органо-психическая особенность имеется также в людях нашей Персии, вследствие того что, как вам известно, мы, будучи последователями магометанской религии, имеем обычай многоженства, т. е. каждому мужчине по закону допускается иметь до семи жен.

И вот эта органо-психическая особенность в людях нашей Персии, между прочим, выражается в том, что у каждой из законных жен чувство к измене мужа совершенно отсутствует, если это касается той или другой законной жены.

Такое чувство у какой-нибудь из жен появляется только тогда, если муж изменяет ей с совершенно посторонней женщиной.

Только теперь, уважаемый доктор, живя здесь в Европе и видя все, что происходит между здешними супругами, я вполне оценил наш, в высшей степени разумно установленный и благой – как для мужчин, так и для женщин – обычай многоженства.

Хотя у нас каждый мужчина может иметь несколько жен, а не одну, как здесь в Европе, где преимущественно распространено христианское вероисповедание, по которому полагается иметь только одну жену, но разве можно сравнить честность и добросовестность в отношении к своим женам наших мужей с той честностью и добросовестностью, какие имеются у здешних мужей в отношении своих единственных жен и вообще в отношении своей семьи.

Посмотрите, пожалуйста, кругом, что делается везде здесь.

Окиньте взором хотя бы все эти залы „Гранд-Кафе“, где, кроме обыкновенных, постоянно здесь промышляющих проституток и „альфонсов“, сидят сотни мужчин и женщин за столиками и весело между собой разговаривают.

Когда вы сейчас смотрите на этих мужчин и женщин, вам кажется, что все они семейные парочки, которые приехали сюда вместе, чтобы посмотреть Париж или по каким-нибудь другим семейным делам.

А на самом деле ни одна парочка из этих мужчин и женщин во всех залах этого „Гранд-Кафе“, которые так весело разговаривают и скоро пойдут вместе в отель, почти наверно не окажутся законными супругами, и в то же время каждый из этих мужчин и женщин по документам значится законным мужем такой-то жены, а она – законной женой такого-то мужа.

Оставшиеся же дома, в провинции, „законные-половины“ здесь сидящих мужчин и женщин, наверное, теперь думают и уверенно рассказывают знакомым, что их „законная-жена“ или „законный-муж“ поехал в столицу мира Париж делать какие-то очень „важные“ для семьи покупки или повидаться там с очень нужными для семьи людьми или еще что-либо в этом роде.

На самом же деле эти приезжие, для того чтобы попасть сюда, в течение целого года хитрили и придумывали всевозможные комбинации, чтобы убедить своих „законных-половин“ в необходимости их поездки, и теперь здесь, в компании таких же как они обманщиков и хитрецов, во имя и возвеличения значения „Исайя-ликуй“, сообща и с тем изощренным „художеством“, которого достигла современная великая „цивилизация“, наставляют своим дома оставшимся „законным-половинам“ насколько возможно большие и „художественные-рога“.

В Европе, благодаря сложившемуся укладу семейной жизни, в настоящее время уже получилось то, что если встретишь мужчину вместе с женщиной и заметишь, что во время разговора в их голосе слышатся веселые нотки и что на их лицах появляются улыбки, то уже без всякого сомнения знаешь, что они непременно сообща, очень скоро, с великим старанием, честь честью поставят, если еще не поставили, какой-нибудь „законной-половине“ прекрасивейшие и пребольшущие рога.

И потому здесь всякий маломальски хитрый мужчина уже считается очень „честным-мужем“ и „патриархальным-отцом-семейства“.

Для окружающих ничего не значит, что этот самый „честный“ и „патриархальный-отец-семейства“ в то же время, если он, конечно, с материальным достатком, может быть имеет на стороне сколько угодно „содержанок“, наоборот, окружающие здесь обыкновенно даже оказывают таким больше почтения чем тем, которые не могут иметь на стороне ни одной „содержанки“.

Здесь такие имеющие достаток „честные-мужья“ по обыкновению кроме своих „единственных-законных-жен“ на стороне имеют еще не только семь, но другой раз даже семь раз семь.