Расследования Арсена Люпена

– Вы, видимо, из того разряда людей, месье, что дают себя обмануть банальным ритуалом расследований и хотят извлечь истину из сугубо материальных фактов, тогда как она почти всегда скрывается в совершенно иных областях. Проблема, которую мы нынче здесь решаем, не имеет технического или полицейского характера; она относится исключительно к области психологии. Мои доказательства основаны не на успехе банальных поисков, а на неопровержимой констатации психологических, в высшей степени оригинальных феноменов, которые побуждают людей – главным образом, натур впечатлительных и импульсивных – к иррациональным поступкам, ускользающим от нашего сознания.

– Иными словами, – разъяренно выкрикнул Максим, – вы считаете, что я совершил одно из таких деяний?!

– О нет, месье, речь идет совсем не о вас!

– Но тогда о ком же?

– О мадам.

– Обо мне?! – воскликнула я.

– Да, именно о вас, мадам, ибо вы, как и все женщины, относитесь к разряду подобных натур. Именно вас я имел в виду, позволив себе заметить, что мы не всегда полностью владеем собой и сохраняем собственную индивидуальность. Человеческой личности свойственно раздваиваться, причем не только в великие трагические моменты жизни, но и в самых что ни на есть простых и обыденных обстоятельствах каждодневного бытия. Мы существуем, разговариваем, мыслим, не замечая того, что нашими инстинктами уже руководит наше собственное бессознательное начало. Оно-то втайне от нас самих и побуждает нас действовать, притом очень часто действовать совершенно ненормальным, абсурдным и непостижимым образом.

Несмотря на то что он изъяснялся весело и без всякой назидательности, я все-таки начала проявлять нетерпение и в конце концов сказала:

– Пожалуйста, месье, поделитесь же с нами своими выводами!

На что он ответил:

– Хорошо! Однако надеюсь, что вы извините меня, мадам, если я буду вынужден прибегнуть к способу, который может показаться вам неделикатным, и обойдусь без светской сдержанности и ненужных выражений учтивости. Итак, я излагаю факты. Час назад вы вернулись домой в сопровождении господина Дервиноля. Думаю, я не оскорблю вас, предположив, что господин Дервиноль вас любит; также я не погрешу против правды, когда предположу, что вы угадали его чувства и знали, что он готов объявить вам о них. Женщины – чуткие создания, и разговор на подобную тему не может не вызвать у них глубокого смятения. Так вот, когда вы, сняв кольца, намеревались сесть за пианино, – и я прошу вас отнестись к этим словам особенно внимательно! – вы оба, а вы, сударыня, даже больше, чем месье, – находились в том самом душевном смятении, о котором я говорил выше, и не вполне сознавали, что делаете.

– Да нет же! Я была совершенно спокойна! – возразила я.

– Внешне – да, и спокойны – за себя. Но на самом деле человек никогда не бывает вполне спокоен, если его обуревают эмоции, какими бы невинными они ни казались. Итак, вы были взволнованы – другими словами, готовы были допустить ошибку, ложно истолковать то или иное слово или сделать нечто неосознанное.

– Короче говоря?..

– Короче говоря, мадам, вы непременно должны были совершить – и совершили! – сами того не желая и даже ни о чем не подозревая, нечто совершенно несвойственное вашему темпераменту и совершенно противоположное самой логике ситуации. Ибо в действительности, каково бы ни было имя, носимое господином Дервинолем, вам было совершенно невозможно априори признать его виновным в исчезновении вашего изумруда.

Возмутившись до глубины души, я сердито воскликнула:

– Как?! Неужто вы думаете, что я могла в это поверить, могла заподозрить его в таком недостойном поступке?!

– О, разумеется, нет! – ответил барон д’Эннери. – Но в тот момент вами руководило ваше подсознание и вы действовали так, словно верили в это, верили, что он отлично знает разницу между вашими кольцами с камнями, не имеющими никакой ценности, как и большинство повседневных украшений, и вашим изумрудом – отнюдь не фальшивым, стоимостью в восемьдесят тысяч франков. Итак, сделав неосознанный выбор между обычными снятыми кольцами и этим драгоценным изумрудом, вы оставили первые из них на виду, на столике, а свой великолепный дорогой камень спрятали в недоступное для похитителей место.

Это обвинение буквально разъярило меня, и я вскричала:

– Но это невозможно! Я бы это запомнила!

– Увы, факт налицо: вы этого не запомнили.

– Однако в таком случае этот изумруд был бы сейчас на моем пальце!

– Вовсе нет – он находится там, куда вы его спрятали.

– Иными словами?..

– Вот на этом столике.

– Но его там нет! Вы же видите, что его там нет!

– Он там есть.

– Да как же это?! Ведь там лежит только мой ридикюль.

– Совершенно верно, мадам. Значит, изумруд находится в вашем ридикюле.

Я пожала плечами:

– В моем ридикюле?! Что за глупые фантазии!

Но барон стоял на своем:

– Очень сожалею, мадам, – вы, верно, считаете меня дешевым фокусником или шарлатаном. Однако вы вызвали меня на поиски пропавшего кольца, а стало быть, я обязан указать вам, где оно находится.

– Но оно не может там находиться!

– Оно не может находиться ни в каком другом месте!