Расследования Арсена Люпена

– Такие воспоминания, что вы надеетесь увидеть его снова и узнать от него правду, которая вам пока недоступна… Какая разница, как его зовут – Рауль или Арсен Люпен, если он исполняет все наши желания!

Она оживилась. Он удивленно посмотрел на нее. Девушка разрумянилась, глаза у нее горели.

– Ты не рассердишься, Антонина?

– Нет, крестный.

– Интересно, ждал бы месье Одига более радушный прием, если бы обстоятельства не столкнули месье Рауля с…

Он не договорил. Щеки Антонины из розовых стали пунцовыми, и она потупилась.

– Нехорошо, крестный, – сказала она, пытаясь улыбнуться, – что за дурные мысли приходят вам в голову!

Он поднялся. Легкий перезвон на деревенской церкви известил о том, что на часах уже без пяти минут четыре. Вслед за Антониной маркиз прошел вдоль фасада замка и остановился у правого угла, откуда были видны массивные, окованные железом ворота в глубине низкого свода под въездной башней.

– Он должен позвонить в колокольчик, – сказал он. И добавил со смехом: – Ты читала «Монте-Кристо» и помнишь, как граф описан в романе? Несколько его знакомцев из разных концов света собрались вместе и ждут его к обеду. Много месяцев назад он обещал явиться к полудню, и хозяин уверяет, что, несмотря на любые случайности, которые нередки в путешествиях, он прибудет вовремя. Часы бьют полдень. С последним ударом дворецкий объявляет: «Господин граф де Монте-Кристо». Вот и мы точно так же ждем его сейчас – верим и тревожимся.

Под сводчатым потолком арки зазвонил колокольчик. Смотрительница замка спустилась по ступенькам крыльца.

– Может быть, это граф Монте-Кристо? – спросил Жан д’Эрлемон. – Он пришел раньше времени, хотя это столь же некрасиво, как явиться с опозданием.

Ворота отворились.

Но это был не тот, кого они ждали, а другой, чье появление привело их в замешательство. Это был Горжре.

– Ах, крестный, – пробормотала Антонина еле слышным голосом, – я по-прежнему боюсь этого человека. Что он здесь делает? Он меня пугает, мне страшно.

– За кого ты боишься? – спросил Жан д’Эрлемон, который тоже был неприятно удивлен. – За себя? За меня? Его дела нас не касаются.

Она не ответила. Побеседовав со смотрительницей, инспектор заметил маркиза и сразу же направился к нему.

В руке он держал некое подобие трости с железным набалдашником. Инспектор был человеком крупного телосложения, грузным и вульгарным, но сейчас он явно пытался придать своему обычно угрюмому лицу приветливое выражение.

В церкви колокола прозвенели четыре раза.

– Могу ли я попросить вас, месье маркиз, – начал инспектор почтительным тоном, – оказать мне услугу и уделить время для беседы?

– В связи с чем? – отрывисто спросил д’Эрлемон.

– В связи с нашим делом.

– Каким делом? Между нами уже все сказано, а ваше недопустимое поведение по отношению к моей крестной дочери вряд ли может заставить меня желать продолжения нашего знакомства.

– Нет, между нами сказано далеко не все, – возразил Горжре уже менее дружелюбно, – и наши отношения не закончены. Я сообщал вам в присутствии начальника Департамента уголовного розыска, что мне еще понадобятся от вас кое-какие сведения.

Маркиз д’Эрлемон повернулся к смотрительнице, стоявшей метрах в тридцати от него, под аркой, и крикнул:

– Заприте ворота. Если кто-нибудь постучит, не открывайте… хорошо? И дайте мне ключ.

Антонина одобрительно пожала ему руку. Если ворота будут закрыты, а Рауль вдруг все же появится, это предотвратит его стычку с Горжре. Смотрительница передала ключ маркизу и удалилась. Инспектор улыбнулся:

– Я вижу, господин маркиз, что вы ожидали другого посетителя и сейчас хотите воспрепятствовать его визиту. Но возможно, уже слишком поздно.

– Месье, я нахожусь в таком расположении духа, когда все посетители кажутся мне незваными гостями, – сказал Жан д’Эрлемон.

– В том числе и я?

– В том числе и вы. Так что давайте поскорее покончим с этим. Пройдемте в мой кабинет.

И маркиз, сопровождаемый Антониной и инспектором, направился через двор к замку.

Но, свернув за угол, эти трое заметили, что на скамейке на террасе сидит мужчина и курит сигарету.

Маркиз и Антонина были настолько ошеломлены, что застыли на месте. Горжре тоже остановился, хотя и сохранял спокойствие. Знал ли он прежде, что Рауль в замке?

Увидев их, тот – весьма элегантный, в светлом дорожном, хорошо пригнанном по фигуре костюме – выбросил сигарету, поднялся и весело сказал маркизу:

– Я поставил вас в известность, что мы встречаемся у этой скамьи ровно в четыре. С последним ударом часов я уже был здесь.

Затем он снял шляпу и, дружески улыбаясь, отвесил Антонине глубокий поклон:

– Еще раз приношу свои извинения, мадемуазель. На моей совести большая доля тех мучений, которые вам пришлось пережить из-за нескольких негодяев. Надеюсь, однако, что вы не станете слишком уж винить меня, поскольку в своих действиях я руководствовался исключительно интересами маркиза д’Эрлемона.

Ни слова о Горжре. Можно было подумать, что Рауль не заметил его, что массивная фигура инспектора оставалась для него невидимой.