Расследования Берковича 9 [сборник]

Новый репатриант из России Николай Лещинский, 42 лет, приехал в Израиль с семьей — женой и десятилетним сыном — семь лет назад. Как это часто бывает, на новом месте в семье возникли проблемы. Николай не мог устроиться на работу, и жена его Ирина вкалывала за двоих. Сын Толик не нашел общего языка с детьми в школе, его часто били, и в конце концов мальчик вообще отказался ходить на уроки. Николай начал пить, скандалы в семье происходили все чаще, и кончилось тем, что Ирина выбросила на улицу вещи мужа. Николай еще не знал, что его любимая Ира решила вернуться в Россию, полностью разочаровавшись в Израиле после того, как хозяин ресторана, где она мыла посуду, предложил ей уединиться для любовных утех.

Николай некоторое время жил у приятелей, но долго так продолжаться не могло. Ирина подала на развод, а потом вернулась с сыном в Оршу, откуда была родом. Николай спился окончательно и ночевал на скамейке под большой финиковой пальмой на площади Шимшон. Лещинский и его собутыльники — их было человек пять — устраивали пьяные драки, но быстро успокаивались, когда слышали полицейскую сирену.

Дней десять назад полицейский патруль обнаружил Николая Лещинского мертвым на куче тряпья, служившей ему и домом, и постелью. У бомжа был пробит череп, орудие убийства — разбитая бутылка из-под пива «Маккаби» лежала рядом. Сержанту Охайону, начавшему расследование, все было ясно с самого начала: Николая убили собутыльники в очередной пьяной драке. Найти приятелей Лещинского труда не составило — места их ночевок полиции были известны. Все подозреваемые утверждали, что в тот вечер они с Николаем не пили. Нашлись свидетели, видевшие, как эта пятерка бомжей устраивалась на ночлег в районе новой автобусной станции.

И еще одно обстоятельство заставило сержанта Охайона оставить бомжей в покое: отпечатки пальцев, обнаруженные на горлышке бутылки, не принадлежали никому из этой компании.

Так кто же убил?

Вокруг площади стояло несколько домов, жильцы которых могли видеть драку или слышать крики. Николая Лещинского знали все, поскольку жил он и дебоширил под их окнами. Один из жильцов даже устроил сержанту Охайону скандал, обвиняя полицию в том, что она вмешивается лишь тогда, когда происходит преступление, а вот почему никто не принял меры и не заставил этого «русского пьяницу» перенести свое тряпье куда-нибудь на окраину города?

Впрочем, на вопрос «Что вы видели или слышали в ночь с понедельника на вторник?» все отвечали одинаково: «Ничего, мы спали». Охайон сделал вывод, что драка произошла поздно ночью, когда все спали, а подраться Лещинский мог и не со старыми знакомыми — не с ними же одними он пил, в конце-то концов! Можно было, конечно, перетрясти всех бомжей Тель-Авива, но неужели полиции больше делать нечего?

— Это я и называю халатным отношением к своим обязанностям, — сказал Беркович инспектору Хутиэли. — Интересно, поставил бы сержант точку, если бы убитым оказался выходец не из России, а из восточной общины?

— Серьезное обвинение, — повторил Хутиэли. — Самое неприятное, что ты, в принципе, прав. Но, с другой стороны, согласись: «русские» значительно пополнили за несколько последних лет коллекцию тель-авивских бомжей. В восточной общине количество алкоголиков все-таки меньше, ты не согласен?

— Меня не интересуют межобщинные проблемы, — резко сказал Беркович. — Пусть этим занимаются социологи. Но я не понимаю, как можно было прекратить расследование убийства!

— Да потому, что все версии были отработаны, и результат оказался нулевым, — спокойно произнес инспектор.

— Версии! Отрабатывалась единственная версия — пьяная драка.

— У тебя есть другие предположения? Ведь все улики совершенно типичны…

— Если была драка, почему никто из жильцов не слышал криков? То, что они спали, — во-первых, не убедительно, от крика кто-нибудь обязательно проснулся бы, ведь все происходило буквально под окнами, а во-вторых, это просто неправда.

— Неправда? — поднял брови Хутиэли.

— Я сделал то, что обязан был сделать сержант Охайон, — сказал Беркович. — Навел справки и выяснил, что по крайней мере в трех квартирах были люди, которые могли видеть, как все происходило. Судя по заключению судмедэксперта, смерть наступила между полуночью и двумя часами. Около полуночи закончилась вечеринка в одной из квартир. Не могли же хозяева сразу лечь спать! В другой квартире живет старушка, к которой в ноль часов двадцать минут приезжала «скорая помощь». Медики находились на месте до ноля часов сорока минут. В третьей квартире живет человек, работавший в вечернюю смену, которая заканчилась в полночь. Значит, именно в нужное время он возвращался домой. Он тоже мог видеть происходившее.

— Но не видел, — покачал головой инспектор. — Из сказанного тобой следует всего лишь, что убийство произошло, скорее всего, после часа ночи, когда «скорая» уже уехала, а жители квартиры, где была вечеринка, наскоро прибравшись, легли спать. Человек, работавший до полуночи, тоже вернулся домой раньше часа ночи, ты согласен?