Расследования доктора Гидеона Фелла. Первая улика

– К вам пытался пробраться один из моих констеблей. Мы хотели припугнуть вас, чтобы вы рассказали нам все, что знаете. Успокойтесь, друг мой. Вам никогда и не угрожала опасность. Идите в гостиницу.

– Но…

– Уходите, друг мой! Или вы ждете, пока сюда придет сэр Уильям и устроит вам скандал?

Пожалуй, этот аргумент оказался самым весомым. Арбор даже не стал расспрашивать доктора Фелла, кто же, собственно, убил Дрисколла. Пока убийца ничем не грозил самому Арбору, все подробности этого жестокого преступления нисколько его не интересовали. Провожая Арбора к выходу, доктор Фелл и Рэмпол встретили Хэдли, как раз завершившего разговор с двумя констеблями.

– Я полагаю, нам далее не следует задерживать мистера Арбора. Он все мне рассказал. К сожалению, его показания бесполезны для нас. Спокойной ночи, мистер Арбор.

– Я, пожалуй, прогуляюсь до гостиницы, – с достоинством заявил тот. – Прогулка пойдет мне на пользу. Доброй ночи, джентльмены.

– Быстро же он убрался отсюда, – отметил доктор Фелл.

– Это вы его слишком уж быстро отпустили, – проворчал старший инспектор. – Учитывая, сколько у нас с ним было хлопот. Но я так и думал, что его показания окажутся пустышкой. Что он сказал?

– Дрисколл позвонил ему и предложил продать рукопись. – Доктор Фелл хихикнул. – Арбор боялся, что его сочтут соучастником преступления…

– Но, во имя всего святого, я думал, что вы говорили…

– Все это глупости, мальчик мой. Дрисколл никогда бы так не поступил, можете мне поверить. И, как вы уже отметили, он был в таком смятении, что сжег рукопись… А потом Арбору почудилось, будто он услышал, как мертвец говорит с ним. Знаете, Хэдли, я бы на вашем месте не полагался на его показания в суде. Если вы вызовете его свидетелем по делу, он всех нас выставит сумасшедшими… Но вам ведь и не нужны его показания, верно?

– Нет. Его бы вызвали только в том случае, если бы у него были какие-либо важные показания по делу. – Старший инспектор устало провел рукой по глазам. – Голоса! Ну надо же! Этот парень – настоящий невротик, похлеще истеричной дамочки. Я растратил время моих людей впустую и выставил себя на всеобщее посмешище. «Голоса!» А вся эта история с рукописью оказалась ложным следом. Ну, я рад, что он не стал все осложнять своими попытками выяснить, кому же все-таки принадлежал тот голос.

– Да, я с вами согласен, – кивнул доктор Фелл.

Ночную тишину нарушал лишь перезвон хрустальных люстр да эхо от звука шагов вдалеке.

– Что ж, теперь все кончилось, – устало заметил Хэдли. – Бедняга предпочел такой путь. Осталось прояснить пару деталей, и дело можно закрывать. Я поговорил с его женой…

– Так как вы намерены завершить это расследование?

Хэдли, нахмурившись, обвел взглядом холл.

– Я думаю, мы напишем в отчете, что дело не раскрыто. Закроем на случившееся глаза и обратимся к газетам с просьбой ничего не писать об этом. Нет смысла предавать это дело огласке. В этом доме и так слишком много горя, не так ли? Зачем преумножать его?

– Вам не нужно оправдываться передо мной, мальчик мой. Я думаю, что… кстати, где сэр Уильям?

– В своей комнате. Гоббс открыл дверь и разбудил его.

– Вы ему рассказали?

Хэдли резко мотнул головой.

– Знаете, а ведь я старею, – вдруг заметил он. – Сейчас всего два часа ночи, а я устал как собака. Я кое-что рассказал Биттону, но, по-моему, он меня не понял. Еще не закончилось действие снотворного. Он сидит у себя в комнате у камина, укутавшись в халат, и смотрит в одну точку. И повторяет: «Проследите, чтобы моим гостям подали что-нибудь перекусить; проследите, чтобы моим гостям подали что-нибудь перекусить». Похоже, ему чудится, будто он какой-то средневековый феодал в укрепленном замке. Наверное, он до сих пор грезит. Ему уже семьдесят лет, Фелл. Когда разговариваешь с ним, как-то забываешь об этом.

– Что планируете делать?

– Я послал за доктором Ватсоном, судмедэкспертом. Когда он приедет, я попрошу его приготовить что-нибудь, чтобы разбудить старика, а тогда… – Хэдли мрачно пожал плечами. – Мы с вами разделим эту «приятнейшую» обязанность рассказать ему все.

Царила ночь, в дымоходе завывал ветер. Рэмполу вспомнился портрет в библиотеке: белая кожа, орлиный нос, военная выправка. И вновь он подумал об этом одиноком человеке в пустом доме. Когда-то он вел за собой войска, а теперь сидел, кутаясь в халат, перед угасшим камином и в полусне пересчитывал солдат в несуществующей уже армии: длинный нос, кустистые брови, рот оратора. Он принадлежал к давно ушедшей эпохе, временам, когда в Лондоне реяли флаги Веллингтона[82] и слышалась барабанная дробь в честь победы при Ватерлоо.

В холл вышел Гоббс.

– По приказу сэра Уильяма, джентльмены, я приготовил вам кофе и бутерброды, они в библиотеке. Там же вы найдете графин с виски, если изволите выпить горячительного…

Они вернулись в библиотеку. В камине полыхал яркий огонь, на столике стоял поднос с едой.

– Останьтесь с сэром Уильямом, Гоббс, – приказал Хэдли. – Если он придет в себя, позовите меня. И когда встретите судмедэксперта, проведите его наверх.

Они уселись у камина, доктор завозился с графином.