Расстояние

Аркадий возвращался отдельно. Даже не озаботившись о приличиях, без дежурной светской лжи он сказал, что хочет пройтись в одиночестве, однако, в противоположность обыкновению, не стал размышлять о планах и просто шёл, безо всякой рефлексии оглядывая город вокруг. Только одно его занимало: с какого возраста происходит самоопределение человека, с какого момента мы уже не можем не быть тем, чем должны стать. Очевидно, что ребёнок – существо податливое, не сформировавшееся и его более или менее легко изменить, легко навязать стереотипы, образ мышления, довольно просто что-то запретить и в чём-то поощрить, и он нисколько не усомнится, что поступает правильно, в детстве категории добра и зла вовсе отсутствуют. С юностью несколько сложнее, она научается сопротивляться внешнему влиянию, однако по причине неразвитости вполне ему доступна, надо быть лишь чуть хитрее имея с ней дело, а временами она просто алчет подпасть под формирующее воздействие, избавляясь от собственной неполноценности, что печально. Молодость в этом как и во многих других смыслах совершенно уникальное явление – она неплохо умеет мыслить, но в отличии от зрелости не всегда правильно, посему с охотой воспринимает всё, что правдиво и искренне или считается таковым, однако остальное оставляет её в лучшем случае безразличным, поскольку она уже научилась действовать по собственной воле. Сие близко роднит её со зрелостью, и многие легко обманываются, принимая одну за другую, а вот что безошибочно указывает на молодого человека, это формальность и эклектичность его действий. Аркадий явственно ощущал, что юность его окончена и окончена давно, но, как бы ему того не хотелось, назвать свой нынешний период жизни зрелостью у парня не поворачивался язык, тем более учитывая род выбранного занятия. Возможно, именно по этой причине и лет через 10 говорить о её наступлении будет нельзя. Но если всё так неопределённо, и учитывая, что даже сформировавшаяся личность меняется в течении жизни, то отчего же сейчас Аркадий чувствовал непреодолимую пропасть между собой и всем остальным миром? Проблема в его месте в нём. Да, молодой человек сознательно не надеялся, что родные его поддержат, он скорее насторожился, если бы это произошло, но вместе с тем предполагал услышать более определённые, возможно, приземлённые возражения, а не ту мимолётную растерянность и раздражённость, свидетелем которой стал. Конечно, парень несколько утрировал по причине бессознательности собственных чувств, восприняв ситуацию как истинный художник лишь зрительными образами: выражением лица отца, наклоном головы Оксаны или Светиным супом, мерно капавшим в тарелку с занесённой к губам ложке. Но как бы там ни было, ему казалось совершенно очевидным, что начавшееся сегодня началось всерьёз и надолго, что он во что бы то ни стало будет идти своим путём, поскольку другого у него нет. Аркадий, как и подавляющее большинство молодых людей, стоящих перед выбором, не учёл лишь одного – времени, того, что сегодняшний он завтра будет чуть другим, ему есть, куда расти, послезавтра – немного больше и так далее. Никто не хочет сказать, что вскоре он полностью переменится, сущность человека, пожалуй, вообще неизменна, поскольку её рамки заключены в генетическом коде, с него просто слезет часть той шелухи, роскошь носить которую позволяет себе только молодость.

Время действий

Следующую неделю, как и предыдущую, Аркадий вновь провёл в праздности и безделье, скрашивая досуг ожиданием возможного свидания с Машей. Странное дело, ему и в голову не пришло начать рисовать, он даже не успокаивал себя мыслью, как в недалёком будущем энергично примется за дело, трусливо передвигая на потом то, что можно сделать сейчас. И хорошо, если бы его жизнь оказалась заполненной чем-то другим, чем-то, что не оставляет места для всего остального, например, любовью, однако в тот воскресный вечер, когда Аркадий в сумерках одиноко шёл по большому городу, мысль о Маше ни разу не коснулась его сердца. Как же он её воспринимал на самом деле? Нормальным было бы предположить, что его чувство – лёгкая и в то же время зрелая влюблённость, без ревности и нетерпения, подкреплённая здоровой уверенностью в себе и в ней, дающая спокойствие душе и стабильность в будущем. Именно такие эмоции ведут к долгому и счастливому браку, и именно они с лёгкостью сходят на нет при возникновении малейших трудностей. Однако если бы Аркадий глубже заглянул внутрь себя, то не обнаружил ничего подобного, а нашёл лишь неопределённое желание иметь друзей и более ничего. Молодой человек не отдавал в том отчёта, но в Маше он видел только друга. Опасная и естественная ошибка, сделать которую его принудили общепринятые стереотипы, и, как любое другое искреннее заблуждение, она всё дальше и дальше заводит человека в непреднамеренную и поначалу безобидную ложь до тех пор, пока та не станет настоящей трагедией или жалким фарсом.