Расстояние

Было бы правильным допустить, что художник не способен не рисовать, однако в случае с Аркадием приходится делать огромную скидку на происхождение и окружение, благоприятные для любого другого, но только не этого занятия. Ему легко всё давалось, в 24 года он не проработал ещё ни дня, он не должен был доказывать свою состоятельность и пригодность при поступлении в университет и не был вынужден реализовывать свои непосредственные намерения, в чём бы они не заключались, так что проверить справедливость собственных притязаний шанса ему пока не представилось. Поэтому прошедшая неделя, начавшаяся событием, которое не может не всколыхнуть внутренний мир, мало отличалась от прочих. Аркадий не был ленив, не был чванлив или беспомощен, он просто был очень молод, он не понимал той непосредственности, которая содержится в акте творения, когда сугубо внутреннее становится исключительно внешним и общедоступным, и всё, что для этого нужно, – сноровка. О содержании речи не шло, для него не достаточно одного умения, но то, что оно никак не могло пробить путь наружу через кипу полученных знаний, являлось самым удручающим в биографии молодого человека и заставляло не ценить собственную жизнь.

Правда, в его повседневной суетности не было никакой трагедии, не было даже фарса, жизнь спокойно продолжалась без пафоса и драматизма, менялась и обещала неплохую будущность, которую Аркадий не преминул приблизить в пятницу в два часа пополудни, позвонив Маше и пригласив её завтра вечером «просто погулять», а потом «просто посидеть». Не имея от природы острого чувство юмора, в отличии от своей новой подружки, он сам себе иронично заметил, как же всё-таки глупо ждать выходных лишь потому, что так требует ритуал, в то время как оба они были абсолютно свободны и ничем не заняты на протяжении всей недели.

Свидание

Встреча началась в бывшей княжеской усадьбе, находящейся в черте города, солнечным вечером при хорошей погоде. Машу привезла машина с водителем, из которой она, ещё не заметив Аркадия, легко выпрыгнула и стала озираться по сторонам в намеченном месте. Девушка была в белой кофточке, поскольку на улице становилось прохладно, и платье в мелкую синюю полоску тоже на белом фоне, она любила белый цвет. В те несколько мгновений, когда они увидели друг друга и Аркадий шёл ей навстречу, обоих охватило лёгкое сладкое волнение, задавшее тон этому вечеру и расставившее всё по своим местам. Молодой человек мысленно сравнивал девушку с тем образом, что сложился в его сердце и который он так тщательно выстроил на следующее утро после их знакомства, и испытывал смешанные чувства. Теперь Маша казалась ему проще, чем он ранее представлял, и это печалило, однако она была настоящей, живой, из плоти и крови, со сверкающими глазами, маленькими родинками на левой щеке и шее, миниатюрными ножками в лёгких туфлях без каблуков, стоящая носочками врозь.

Аркадий протянул ей небольшой букет из белых роз и неожиданно наткнулся на недовольный взгляд:

– Ну зачем?! Совсем не стоило.

– Да брось ты, такая мелочь.

Она быстро сбегала к машине и положила цветы на заднее сидение.

– А я смотрю, ты со свитой.

– Какая свита? Папа говорит, ему так спокойней. Не волнуйся, он за нами не пойдёт.

Они прошли через ворота и направились по главной аллее к набережной реки. На обширных лужайках, пересекаемых тут и там аккуратными дорожками, сидели люди: кто один, кто парами, кто в окружении обширного семейства, атмосфера была спокойной и комфортной, в самый раз для первого свидания.

– Ты меня удивил. Я думала, потащишь в какой-нибудь клуб или ресторан, а ты так замечательно придумал.

– Я ничего не придумывал, я следовал «зову сердца», – Маша хихикнула, хороший признак. – А если серьёзно, мне кажется совершенно необязательным вместе жрать и плясать, чтобы ближе друг друга узнать. Даже наоборот, это отвлекает от сути. К тому же такой вариант мы всегда можем реализовать.

– Нет, сегодня я этого не хочу. Давай, как нагуляемся и проголодаемся, просто съездим поесть, может, и в какую-нибудь совсем закусочную.

– Я не люблю закусочных, в них всё слишком по-пролетарски.

– Ах ну да, ты же у нас утончённая личность.

– Не только поэтому. (Хотя я действительно утончённая личность, – Маша опять хихикнула.) Мне не нравится тамошняя еда.

– Отчего же?

– От того, что я ею питался битые пять лет.

– Теперь понятно, – она нахмурилась и задумалась. – Но всё равно, я знаю, куда мы пойдём.

Вдали за рекой виднелись многоэтажки, окрашенные оранжевым цветом заходящего Солнца. Маша заметила, что Аркадий смотрит на них.

– Тебе, наверно, нравятся такие виды?

– А тебе нет?

– Ничего так, живописьненько, но по мне лучше фотографировать, чем рисовать, получается точнее.

– Художник рисует не для точности, он передаёт своё видение, точнее, суть увиденного, как он её понимает, иначе бы живопись умерла при появлении фотографии.

– А это не так? Кстати, ты в курсе, что не похож на художника?

– Почему?