Рассуждения кота Мура

Тут женщина с трудом поднялась с земли, крепко цепляясь за мои руки, и начала шептать мне в уши о молодой девушке, которая была прекрасна как день и вполне невинна. Я принял старуху за обыкновенную сводню и хотел отделаться от нее двумя дукатами, так как мне не хотелось начинать новое приключение. Однако она не взяла денег и, громко смеясь, закричала мне вслед:

– Ступайте, ступайте, мой важный господин, скоро вы будете искать меня с большим горем и тоской в сердце!

Прошло некоторое время, я забыл про цыганку, как вдруг однажды на гуляньи в парке Villa Reale мимо меня прошла дама, показавшаяся мне до того удивительно прелестной, как ни одна виденная мною прежде. Я поспешил обогнать ее, и, когда я увидел ее лицо, мне показалось, что предо мной открылось сияющее небо красоты. Так думал я в то время как грешный человек, и то, что я повторяю теперь свои дерзкие мысли, послужит вам вместо всякого описания тех прелестей, которыми украсил всемогущий прекрасную Анджелу, – тем более что теперь мне не следует, да и не удастся, много говорить о земной красоте. Рядом с дамой шла или, лучше сказать, ковыляла, опираясь на палку, очень старая, прилично одетая дама, отличавшаяся необыкновенно высоким ростом и странной неуклюжестью. Несмотря на совершенно иной костюм и густую вуаль, покрывавшую ее лицо, я сейчас же узнал в старухе цыганку, встреченную мною на молу. Ее насмешливая улыбка и киванье убедили меня в том, что я не ошибся. Я не мог отвести глаз от чудной красавицы. Она опустила глаза и уронила веер. Я быстро поднял его и, подавая, коснулся ее пальцев; они дрожали; тогда вспыхнул во мне огонь проклятой страсти, и я не подозревал, что наступает первая минута страшного испытания, уготованного небом. Совершенно пораженный и обезумевший, стоял я на месте и почти не заметил, что дама и ее старая спутница сели в карету, стоявшую в конце аллеи. Только тогда, когда загремел экипаж, я опомнился и бросился вперед, как безумный. Я догнал их настолько вовремя, чтобы увидеть, как экипаж остановился перед домом в узкой улице, ведущей на большую площадь Largo delle Piane. Дама и ее спутница вышли, а так как карета уехала, как только они вошли в дом, то я мог со справедливостью заключить, что они здесь жили. На площади Largo delle Piane жил мой банкир, синьор Алессандро Сперци, – и я сам не знаю, как пришло мне на ум сейчас же пойти к этому человеку. Он думал, что я пришел по делам, и начал длинно распространяться на эту тему. Но в голове у меня была только та дама, которую я встретил. Я ничего не слушал, и вышло так, что вместо всяких ответов я рассказал синьору Сперци о приятном приключении этого дня. Синьор Сперци рассказал мне о моей красавице больше, чем я мог ожидать. Каждые полгода он получал от некоего торгового дома в Аугсбурге известную сумму для этой дамы. Ее звали Анджела Бенцони, а старуха была известна под именем Магдалы Сигрун. Кроме того, синьор Сперци должен был давать аугсбургскому торговому дому самые подробные сведения о жизни девушки; сначала ему поручено было руководить ее воспитанием, а потом ее хозяйством, так что он считался в некотором роде ее опекуном. Банкир считал девушку плодом скрытой связи между очень высокопоставленными особами. Я выразил банкиру мое удивление, что такое сокровище поручено двусмысленной старухе, шатавшейся по улицам в грязном и оборванном цыганском платье и желавшей, быть может, разыгрывать сводню. Банкир уверил меня, что не было более заботливой и верной няньки, как эта старуха, приехавшая с девочкой, когда ей было только два года. То, что старуха наряжалась иногда цыганкой, было странной шуткой, которую можно простить в этой стране маскарадной свободы. Но я должен быть краток!.. Старуха скоро отыскала меня, нарядившись цыганкой, и сама отвела меня к Анджеле, которая призналась мне в любви, краснея с девической стыдливостью. Я все еще думал в своем заблуждении, что старуха безбожно торговала грехом, но вскоре я убедился в противном. Анджела была чиста и невинна, как снег, и там, где я мечтал наслаждаться пороком, научился я верить добродетели, которую я должен признать теперь за адское и слепое орудие дьявола. По мере того, как возрастала моя страсть, я все больше и больше склонялся на увещанья старухи, которая постоянно жужжала мне в уши, что я должен жениться на Анджеле. Если теперь это должно было произойти в тайне, то настанет день, когда я открыто надену княжескую корону на чело своей супруги. Рожденье Анджелы было сходно с моим.