Рассвет Полночи. Херсонида

532 Примечания ПЕСНЬ ВТОРАЯ Ст. 16-70. «Неизглаголанный! - велик... и ел. - В начале XIX в. этот гимн Творцу пользовался большой известностью. Его разбору посвящена большая часть статьи Л.Н. Неваховича «Мнение о разборе 2-й песни Тавриды» (СВ. 1805. Ч. 8. Август. С. 144-159). Г.Р. Державин в первой части «Рассуждения о лирической поэзии, или об оде» (опубл. в 1811 г.), привел ст. 42-45 этого гимна как пример «краткости» «в слоге возвышенном» (см.: Державин Г.Р. Избр. проза. М., 1984. С. 300). А.А. Крылов цитировал ст. 42-63 как пример стихов Боброва, носящих на себе «печать истинного вдохновения», и комментировал их следующим образом: «Читая сей отрывок, я не обращаю внимания на слог Боброва: замечаю не слова, но мысли; заме-чаю жар лирический и прекрасные картины» (Крылов 1822. С. 427-428). Английский перевод гимна («Adress to the Deity») вошел в антологию Дж. Бауринга (Bowring J. Российская антология. Speciment of the Russian Poets. L., 1821. P. 147-150); французский («Le poète au Chatirdach») - в антологию Э.-Д. де Сен-Мора (Saint- Maure E.-D. Anthologie russ... P., 1823. P. 126-127). Очевидно, именно с этим гимном Творцу, воспетым на вершине Чатырдага (точнее, с соответствующим ему текстом 1-й ред.), связано одно из упоминаний Боброва в поэме А.Н. Радищева «Бова» (1799) (стихи 143-147): Чатырдаг, гора высока, На тебя, во что ни станет, Я вскарабкаюсь; с собою Возьму плащ я для тумана, А Боброва в услажденье. Ст. 54-55. Но что я рек? - восхощет Бог, на ломкой оси мир шатнется... - Эти строки стали предметом небольшой полемики. И.Т. Александровский осудил эпитет «ломкий», показавшийся ему «умаляющим всемогущество Божие» (СВ. 1805. Ч. 5. Март. С. 308). Л.Н. Невахович до-

Примечания 533 казывал его уместность: «Если бы певец Тавриды сказал просто: мир шатнется, а более ничего, то переход от вещей малых, каковы окрестности Чатырдага, был бы весьма не соразмерен пространству, какое представляется воображению нашему под словом мир, т.е. вселенной... (...) Возможно ли бы было после того чувствовать и кстати ли сказать: стопы его древа столетны и проч.? какое падение! какая невместность! - мы более уже не видим Чатырдага, а пустоту или хаос разрушенной вселенной. Но сочинитель Тавриды иначе чувствовал. (...) Под словом мир разумеет он только земный шар, что означается чрез имя оси, и притом ломкой, каковое прилагательное, приводя на память слабую и ничтожную сторону земного шара, умаляет его чрезвычайно в наших мыслях: какое множество идей возбуждается вдруг! Сочинитель также не говорит: мир разрушится. Ибо между разрушением земного шара и разрушением горы существует непомерное пространство; а сказав шатнется, умаляет он чудесное действие над обитаемою нами планетою и приводит его в некоторую степень соответственности и подобия с картинами, представляющимися ему» (СВ. 1805. Ч. 7. Август. С. 156-157). Ст. 61-64. Стопы его - древа столетни... и ел. - Этот фрагмент Бобров позднее обыграл в описании ада в поэме «Древняя ночь вселенной»: Толь страшна область вечной тьмы, Колико подражать ни тщится Творений Божьих царству в славе; Но все там хульно, все превратно. Там мрачный свод - железно небо; Светила - Этны огнепальны; Гармония - проклятья вечны... (ДНВ. Ч. 2. Кн. 1. С. 21). Ст. 198. Обонпол - по ту сторону. Ст. 216. ...подобно езеру... - единственный у Боброва случай использования ц.-слав. формы слова «озеро».