Рассвет Полночи. Херсонида

118 Херсонида 1 кадизаделит Природа, - так, - одна природа. Другой Однако мы, в летах младых В Элладе и Аравии быв, Учились и познаньям неким; Но им природу предпочли. Шериф Песнь ваша стройна и разумна; Ах! - как пленительна она! Как проницает спящи чувства! По цели сих приятных песней Вы зритесь пастыри и мудры. Кадизаделиты Не искушай хвалой, почтенный старец! Но просим - удостой ответом, Отколе ты? - и как названье? Шериф О пастыри, какая лесть при гробе? - Слыхал я песни - там искусство, А здесь природа водит персты! - Да будут здравы ваши персты; Так мира гражданин нельстивый, Шериф, уставший в странствий жизни, Желает вам во всем успехов; Но вы меня не обвиняйте В толикой слабости плотской!

Песнь четвертая 119 Оба Ах! - можно ль то помыслить? Ты, статься может, издалека! Шериф Я, возвращался из Мекки, Спешу в дом матери моей; Но сила зноя разлиянна Принудила меня искать На сей коралловой скамье Для томных стоп отдохновенья. Лишь воздал я благодаренье К ближайшим небесам Аллы, Мои изнеможенны кости Почувствовали свой покой, Почувствовали силу песней; Вы вопрошаете о мне! - Я вам поведаю сейчас, Кто я? - отколе? - и куда? - Внимайте мне! - и ты, Селим! Тебе давно я дал обет Поведать в некий час досужный, Где было утро дней моих И как грядущую ко мне Я встречу смертну нощь мою; О нощь - ужасная, - необходима! «Шериф почтенный! - рек Мурза, - Пусть смертна мысль других тревожит Среди очарований дней! Но не тебя; - она стон умножит Лишь в том, кто забывает смерть. Тобой, - тобой я научен Из мыслей не терять ее. - Так, - ты с тех пор, как вел меня

120 Херсонида В Мединский град от сих пределов, Досель отсрочивал вещать Историю своих дней мирных; Вещай нам ныне! - час благий; Се я - и пастухи внимаем!» «Тебе известно, - отвечал Шериф с глубоким воздыханьем, - 630 Что я в Натолии цветущей Приял начальное дыханье; Там свежу юности слезу Я испустил среди пелен. Вот, где моих дней утро было! - Светильник благости Аллы В сем утре так сиял на мне, Как нынешний востока луч. Достигши точки полудневной, - Как под отеческим призором 64^ Искусствам бранным научался, - В меридиане дней моих, Избрал себе я жребий браней Во славу веры и Пророка; Давно и сей огонь погас; Всему предел, - всему - свой час; Свет опытов открыл мне взоры; Я обратил их в вечны горы; Я посвятил себя Алле. Я все презрел начала Аты1; Абдул Ата был начальник натольских дервишей, современник Тамерланов. Сей герой, видя его зарытого до ушей, а учеников его полунагих в рубищах, изображающих голосом какого-нибудь животного, спросил: «Так ты-то новый бог животных?» - «А разве ты не господин земли?» - сей отвечал. «Да хотя и так, - сказал Герой, - но земля в сравнении неба менее камышка моего перстня в размере с самым кольцом; дивно ли, что я царь сей песчинки?» - «Ну так чудно ли, что я бог видимых тобою животных на сей песчинке?» - подхватил Ата.

Песнь четвертая 121 650 Оне нелепы, смехотворны. Он бог среди своих дервишей, Но мерзок мудрости в очах; Он хитр в понятиях и ловок, И вдруг безумен, богомерзок; Искусно он лице представил Перед лицем Темир-Аксака. - Зарывшись в землю до главы, С растрепанной брадой, власами И с сжатыми притом глазами 660 Среди своих дервишей грязных, Полунагих, разноревущих, Перед очами Тамерлана Он будто мудро бормотал, Как прорицалище ужасно; Умел в свой плод преобратить Вопросы самые Героя И отвечал ему счастливо; И что ж? - Герой тогда дивился И покивал главою токмо... 670 Ученики его мне льстили И славили премудрость Аты; Я все презрел начала Аты; Прибегнул к муфтию; - о счастье!. Великий муфтий, райский вождь, По мудрости... избрал меня Наставником брегов Эвксинских. - Я стар; - лишась давно супруги, Лишась любви залогов верных, Оставлен лучшими друзьями; Что должен делать я иное? Я поспешал в сии места, Которы праотцы премудры Стопами древле освящали; Спешил повергнуть там печали, 680

122 Херсонида Какими страждет грудь моя, Потом - отсель отъити с миром; Но вдруг Пророка тень во сне В едину нощь вещала мне: «Шериф! твой Праотец услышал Твою усердную мольбу; Еще светило отступило Назад на двадесять степеней; Еще Алла к твоей дней мере Приумножает двадцать лет. - Гряди - и обозри всех верных На стропотных брегах Эвксина И средь Таврических вершин!» Тут, в изумлении воспрянув, Я пред Аллой поверг чело. - Тогда мне осмьдесят лет было; Но с приобщением других Познав в стопах я новы силы, Спешил святой налог исполнить. - Я шел по берегам Эвксина И нес собой Пророка глас До бурных Меотийских вод, Где Джамбулукски, Эдишкульски И Эдизански, Аккермански Станицы процветали в славе; И наконец - прешед Кавказ И шую Миуса1 страну, Где многозлачная пустыня Покрыта снежною кавылью, Что стеблем зыблет помавая Всегда вершинки сед оперы И домы тысяч птиц хранит, Пришел с пророческим уставом Река, впадающая в Азовское море.