Рассвет в моем сердце

– Понял. Но, может быть, у тебя получится не вспоминать о своей… игрушке, когда ты в безопасности?

Я никогда не бываю в безопасности.

– Ладно. Я перестану ходить в парк и кидать нож в дерево. Устроит?

– Более чем, – охотно кивнул Костя.

Мы замолчали. Я все пыталась свыкнуться с мыслью, что ввязалась в авантюру – поиски свободы, звучит сказочно и глупо. А! Кстати! Лучше бы новую работу искала!

– Что еще за условие? – вдруг вспомнил Константин.

Ах да… Забыла. Или не хотела говорить? Но надо максимально избежать сложностей. Это просто уговор. Ты – мне, я – тебе.

– Не влюбляться друг в друга.

Костя помолчал. Облизал губы, и я едва сдержала стон.

– Согласен.

Его ответ не подарил желаемого облегчения.

– Вот и отлично, – бросила я.

– Супер, – кивнул Костя.

– Замечательно.

– Потрясающе.

– Рада, что мы друг друга поняли.

– И я тоже рад.

В молчании мы выкурили по сигарете.

– Про твою работу… – Константин встал сзади меня. Опершись ладонями о перила с двух сторон, он наклонился и положил подбородок мне на плечо. Уха коснулся шепот: – На хер их всех.

Сердце грозилось пробить грудную клетку. Я мгновенно потеряла нить разговора. Его крепкое горячее тело, свежий аромат лимона, пряный запах сигарет и резкий оттенок алкоголя – голова закружилась. Константин заключил меня в ловушку, не позволив отстраниться или вытащить нож. Но мне и не хотелось. Я боялась дышать, но пульсация между ног доказывала: едва ли мной руководит инстинкт самосохранения. Костя так близко, я чувствовала спиной его грудную клетку и подкачанный торс. Близость будоражила.

– Пошли они, – добавил Коэн.

Я усмехнулась. Он привык жить здесь и сейчас, не задумываясь о будущем, не сожалея о прошлом. Мне же необходим план. Отпустить контроль? Немыслимо…

– Я серьезно.

Костя отстранился, и от внезапной пустоты стало физически больно. Когда я посмотрела на него, он улыбался, довольный то ли ходом своих мыслей, то ли моей растерянностью.

– Я всех послал и счастлив.

– Ты врешь, – пробормотала я.

– Нет. Эдуарда я послал в субботу, а сегодня утром разобрался с Марией. Сейчас – мысленно послал их обоих. – Он запустил руку в карман пальто, а вторую оставил на моей талии. – Не против, если я закурю?

Я покачала головой.

– Так вот… – Прикурив, он протянул сигарету мне.

Я сделала затяжку. А Костя прав: в кретеке есть особое очарование, и табак забавно похрустывает, как дрова в костре. Главное – не курить часто, слишком уж они крепкие.

– Давай, Яна. Пошли их. Вот это будет твой первый шаг к свободе.

Его слова как призыв к действию. Того я и хотела от нашего уговора, верно? Быть такой же свободной, как и он. Пусть и придется совершать глупости, я готова. В разумных пределах, конечно.

– Хорошо, – кивнула я и тихо пробормотала: – К черту.

– Громче! – Константин разомкнул руки, отобрал у меня сигарету и засмеялся. Его лицо сияло. – Пусть весь мир знает: Яна Воронцова посылает свое прошлое, свои переживания, своих дебильных работодателей к черту!

Он успел опьянеть от одной бутылки пива?

– К черту! – крикнул Константин, словно помогал мне решиться. – «Сейчас или никогда! Я не собираюсь быть просто лицом в толпе. Ты услышишь мой голос, когда я громко прокричу!»[17] – Он пел по-русски и фальшиво, но харизматично, будто он рок-музыкант, которому лень попадать в ноты. – «Это моя жизнь!»

Наверное, мне воздушным путем передалось его дурашливое поведение, потому что я закричала, перегибаясь через перила моста:

– К черту! К черту! К черту! – Мой крик эхом разлетелся по поляне.

– Всех! Пошли они! – подхватил Константин.

Он легко переключался с серьезного и сильного духом мужчины на эмоционального и независимого мальчишку. Я восхищалась Константином Коэном: в любом его образе – искренность.

– «Это моя жизнь!» И плевать! Слышишь, Яна? Плевать на всех! Они не отнимут этого! Никогда не отнимут у меня свободу!

Я залилась смехом, откидываясь назад. Его руки подхватили меня за талию и притянули к себе. Я повернулась к Косте лицом. Внутри будто образовался воздушный шар: он поднимал меня выше и выше над землей, оставляя проблемы, невзгоды, переживания и страхи очень далеко. Я отпускала контроль. Я сделала первый шаг к свободе.

Константин коснулся губами моей щеки, почти невесомо, но участив мое дыхание и сбив пульс. Хорошо. С ним хорошо…

– Нет, – жалостливый полушепот.

Я оттолкнула Костю, мечтая о его поцелуе. Но мое тело помнило все плохое. Мой разум знал, что я знакома с Константином всего пару дней.

– Яна?

– Пожалуйста… не надо.

Он отстранился, обеспокоенно хмурясь. Читает, словно открытую книгу. Скажет сейчас что-нибудь, что попадет в самое сердце. Разгонит, будто тучи, мои тревоги. Подарит свободу!

Но Костя молчал.

Я закусила губу. На языке – металлическая на вкус кровь.

– Прости, – сказал Коэн. – Эмоции… Я помню уговор. Прости.

Никакой «свободы» не существует. Мы всегда тащим за собой груз воспоминаний. Груз на наших плечах напоминает, как мы наивны.