Рассвет в моем сердце

– Тот, который выдвинул теорию частиц души? О да! У него книга есть, я читал. – Ваня взял мобильный, пару минут молча искал и процитировал с экрана: – «Душа – сгусток энергии, разделенный на множество частей. Душа постоянно перерождается и находит свой дом в разных телах. Частички перемешиваются, но иногда все они находят место в одном теле. Такие случаи чрезвычайно редки. Немного чаще частицы соединяются в двух телах, и тогда эти люди притягиваются, как магниты. Два человека могут жить совершенно по-разному, интересоваться разными вещами, говорить на разных языках, но события в их жизни поразительно схожи, а сами они чувствуют, что в их жизнях не хватает чего-то важного. Кого-то. И одна половина, сотканная из частиц души, – как правило, более импульсивная, – найдет вторую».

– Костя, – едва слышно сказала я. – Костя нашел меня.

Ваня не отреагировал. Он был увлечен теорией:

– «Бывает так, что люди умирают раньше, или заглушают свой внутренний голос, тогда частицы не притягиваются. Но если половины души находят друг друга и соединяются, у людей возникает ощущение, что они на своем месте, со своим человеком». Ты это имела в виду?

Я кивнула.

– Хм… – Ваня покрутил солонку. – Теория о тебе и Константине Коэне?

– Было столько совпадений… – Я судорожно вздохнула. Казалось предательством рассказывать о судьбе Кости, но мне необходимо разобраться: надо ли бороться за… наши отношения? За нас. Или отпустить Костю, раз он того хочет? Поэтому, убедив себя, что все сопровождается благой целью, объяснила: – В вечер знакомства с Костей я прочитала про теорию Карла Дьютера, а сегодня снова вспомнила о ней. Говорю же, покажется бредом, но… В нашей жизни столько схожих событий. После потери близких мы уехали: я – в Лондон, Константин – в Москву. Там мы попали в абьюзивные отношения, которые сломали нас. Мы сбежали, закрыли свои сердца. И вот… встретились на мосту. Все начало налаживаться, понимаешь? – Я смахнула с ресниц слезы. – По крайней мере, у меня. Я отпустила свою злость. Я… я влюбилась. Надеюсь, Костя испытывает то же самое. Но отталкивает меня, потому что, мне так показалось, боится той крепкой связи между нами. Он планирует уехать и слишком цепляется за свободу. – Я нервно стиснула принесенный официантом бокал. – Но эта свобода еще сильнее запирает его в клетку. А клетка никогда не сделает его счастливым. Я-то знаю.

Ваня молчал пару минут, помешивая ложкой кофе, и спросил:

– Почему ты решила, что между вами именно феномен Дьютера, а не родственные души или что-то подобное? Твое желание спасти Коэна и подарить свою любовь похвально, но… Может, ему это и не нужно.

Я ждала этого вопроса и ничуть не обиделась.

– Сейчас покажу.

После этих слов я взяла салфетку. Осторожно капнула на нее вино из своего бокала – алое пятно расползлось по белой салфетке. Далее я взяла другую салфетку, а также ложку с блюдца Ивана. Мне было все равно, как странно я при этом выгляжу. Я окунула ложку в кофе и капнула коричневые пятна в разные стороны второй салфетки.

– Допустим, существует судьба. Фатум.

– Допустим, – согласился Ваня.

Салфетку с одним пятном я порвала пополам.

– Пятно от красного вина – это душа, которая разделилась на две части и вселилась в два тела: как раз то, о чем говорил Дьютер. Такие люди пережили одинаковые события, и встреча друг с другом – исцеление для них. По крайней мере, так думаю я. А это, – я указала на вторую салфетку с множеством кофейных пятен, – родственные души. Их может быть много. И те, и те люди задаются вопросом: «Почему мы разные, но понимаем друг друга?» Родственные души – это маленькие осколки души, и этот факт никак не противоречит теории или, как ты выразился, феномену Дьютера. Скорее дополняет его. Но наш с Костей случай, – я показала на разорванную салфетку с одним пятном, – душа в двух телах. Нас объединяет не общее мировоззрение, интересы, мнения. А похожие события. Я поняла это, когда Костя рассказал мне о брате… – Осознав, что сболтнула лишнее, я замолчала и отпила из своего бокала.