Рассвет в моем сердце

Я сбежала вниз по металлической лестнице, крепко цепляясь за перила. Позади отчетливо слышались шаги. Я остановилась у лифта. Костя? Предательский жар опалил щеки. Костя сделал мне больно, очень больно, но я все равно хотела его выслушать. Понять. Да, часто я ошибалась в людях, но те эмоции… рядом с ним… настоящие. Моя симпатия – настоящая. То, как Костя обнимал меня, целовал и шептал нежности, – настоящее тоже.

Я обернулась, но увидела пустой лестничный пролет. Показалось. Я одна в подъезде. Ну и иди к черту, Константин Коэн.

Я нажала на кнопку вызова лифта. Шаги. Снова. Обернулась. Пусто. Какого… Лифт ехал чересчур медленно, а шаги приближались. Тяжелые, их обладатель в ярости. «Какого черта я должен кричать со второго этажа? Яна, ты моя жена! Принеси гребаный кофе!»

Сглотнув вязкий ком, я давила на кнопку, но лифт… Где он? На пятом этаже… шестом… седьмом… Цифры на табло менялись слишком медленно, а мне оставалось стоять на лестничной клетке и погружаться в липкую паутину воспоминаний.

Я зажмурилась. Доминик разворачивает меня за плечо, и кофе из кружки расплескивается: ошпариваю свое запястье, извиняюсь. Я все уберу, прости меня. Я должна была сделать кофе быстрее…

Открыв глаза, я пропустила сквозь зубы воздух. Нет. Ни черта я не «должна была». Ты мог сам спуститься и сделать себе кофе! Эгоистичный ублюдок.

Я побежала по лестнице. Каблуки стучали по каменным ступеням. Он схватит меня… Он сейчас меня схватит. Утянет в прошлое. Он гонится следом, смеется, напоминает, чем в тот раз закончилась идея открыть свое сердце. Довериться. Полюбить.

Воспоминания опять прорвались сквозь бетонные стены: та последняя ночь, удары, кольцо холодных пальцев на моей шее. Он убьет меня… Убьет.

Я оступилась на первом этаже, оцарапавшись о перила. Лодыжку пронзила резкая и острая боль.

– М-м-м…

«Пока ты молчишь обо мне, я имею власть над тобой».

– Нет, – хотела крикнуть, но получился шепот.

Я выползла на улицу. Оперлась ладонями на асфальт и встала. Горло болело, но лишь от частых вдохов. Уйди! Исчезни! Сгинь! Я свободна.

В голове эхом прозвучал насмешливый голос:

«Ты принадлежишь мне, Яна».

– Что с ногой? – спросил Ваня вместо «Привет! Как дела?».

Я посмотрела вниз. Вроде бы не слишком хромала. Но каблуки сменила на кроссовки, и, конечно, это насторожило лучшего друга.

– Опаздывала на автобус, – отмахнулась я. Лодыжка слегка опухла, и чтобы не напрягать связки, я села на стул. – Выбрал? – указала на меню.

Дома я успокоилась и предложила Ване пообедать вместе. Только бы не думать о Косте… или о Доминике.

К счастью, друг согласился.

– Зубы мне не заговаривай, Янка. Ты на каблуках даже во сне ходила, – напомнил Солнцев мой первый (и единственный!) приступ лунатизма в летнем лагере. – Покажись врачу. – Ваня скрестил руки на мускулистой груди и сдул со лба темную прядь волос.

Медвежонку трудно врать! Я судорожно придумывала правдоподобную ложь, а Ваня сжалился и сменил тему:

– Без тебя в компании бардак! Эдуард пожалел о твоем увольнении, точно говорю! Не справляемся, ну и я не спешу искать нового сотрудника, – Ваня заговорщически усмехнулся. – Мария орет как ненормальная: видимо, поругалась с очередным любовником. Я так вообще… тухну от одиночества! Может, шанс-то есть тебя вернуть?

– Ни за что. – Вдруг я поняла, что больше не жалею о своем увольнении. Мне хотелось сменить деятельность. Может, заняться чем-то связанным с модой или организацией мероприятий.

– Нашла новую работу?

– Ну… – Я повторила пальцем узоры на деревянном столе. – Ничего особенного. Помогала одному художнику. – Я спрятала пылающее лицо за открытым меню. – Крем-суп вкусный, как думаешь?

– А художник – не Константин ли Коэн?

Ни слова впредь не расскажу! И хватит игнорировать мои вопросы!

– Солнцев, при чем тут Константин Коэн? – Голос сел, превратив и без того высокую тональность в подобие писка.

Иван рассмеялся:

– Этот парень решился-таки на свою выставку?

– Не знаю. – Получилось грубо, с оттенком обиды. Нет, все же ладно, что я рассказала о Косте. Нужно проговорить эту ситуацию, чтобы отпустить. Я указала официанту на суп. – И красное вино, пожалуйста.

– Мне кофе, – добавил Ваня. – Что празднуем?

– Неудачи, разумеется. – Улыбка получилась натянутой. – Ты прав, речь шла о Косте. Я… немного запуталась. Мне нужен совет.

Брови Вани взметнулись вверх, а рот приоткрылся. Наверное, друг удивился, что я прошу помощи у него, а не у Насти или Карины. Дело в том, что он любит философию и точно не станет надо мной смеяться.

– Это покажется бредом…

– Обожаю бред! – с энтузиазмом перебил Солнцев. – Выкладывай.

Вечная веселость покинула его лицо, и я еще раз убедилась, что получу помощь от правильного человека. Или мне хотя бы станет легче.

– Знаешь философа Карла Дьютера?