Растим братьев и сестёр

Алле 36 лет. «С младенчества я знала, что моя старшая сестра — личность незаурядная. Она не ходила в школу, мама-адвокат

ушла с работы и полностью посвятила себя образованию Людмилы. Папа-математик пристально следил за тем, чтобы приходящие учителя не снижали планку. Разница в возрасте у нас была всего четыре года, но Людмила была в одной команде с родителями, а я считалась маленькой. Папа и мама всячески старались не подчеркивать Людины достижения — меня хвалили за усердно выполненное задание, зауспехи в кружках. Но я понимала: за сестрой мне не угнаться. Да я и не пыталась. Она в восьмом классе занималась по университетской программе, щелкала философские трактаты и свободно говорила на трех языках. Наверное, родители были правы, полагая такую постановку воспитания оптимальной для каждой из нас. Но у меня по сей день сильное чувство обиды: я просила отдать меня на танцы, а родители отказались. Правда, я и не настаивала. Как-то все заглохло. Но мне все время кажется, что отдай они меня на танцы, в классический балет, моя жизнь была бы иной — более яркой. Может, это просто блажь «серенькой мышки»... Не знаю. Люда, между прочим, преподает в институте. По-прежнему занимается шахматами. Флейту она забросила. Языки помогают ей в работе — она ездит на конференции и симпозиумы по всему миру. Ну, Кюри из нее не получилось, но карьера сложилась, на мой взгляд, удачно.

Я же все больше с детьми вожусь. Да с престарелыми родителями. Люде некогда».

В рассказе Аллы сквозит не только неизжитая обида, но и зависть, ревность, боль. Старшей дочери прочили блестящее будущее, посвя-

тили все силы ее образованию. Младшая же ощущала себя Золушкой на празднике жизни. Даже много лет спустя жизнь сестры представляется ей увлекательной и загадочной, своя же — серой и заурядной. Алла не может удержаться от замечания, что «Кюри из сестры не получилось». Она намекает на то, что, возможно, из нее получилась бы Плисецкая, но родители пренебрегли ее интересами в пользу Люды.

Подобных историй в моей практике я слышала немало. В большинстве случаев, мы не имеем дело с сильно выраженными вундеркиндами, как в описанном случае, поэтому и рассказы не столь впечатляющи, — однако обида младшего ребенка за «недоданный» шанс, как правило, не менее интенсивна.

Младшего ребенка не интересует, что старшая сестра начала заниматься музыкой еще его рождения. Как не интересует и то, что у старшего брата необычайные способности к математике. И не консультируется он с родителями, хватит ли у них времени, сил, энергии или материальных ресурсов на обоих детей. Младшему вынь да положь его шанс, его личный, желанный, уникальный шанс.

В рассказе Аллы мы видим, что в семье процветал фаворитизм — родители любовались талантливой Людой, радовались ее успехам. Нелюбимая дочка всю жизнь сражается за признание родителей, за первенство в их сердцах. Ради этой борьбы с ветряными мельницами она поступилась собственными интересами и посвятила себя уходу за пожилыми родителями.

Пожалуй, сбалансировать весь мир так, чтобы дети в семье ощущали, что с ними поступили по справедливости, по-честному, —это одна из самых сложных родительских задач. Мы остановимся на этом подробнее в главе «Это нечестно!».

Младшим, как правило, расти более спокойно, чем старшим детям. Но и им запоминаются детские обиды и лишения. Младшим зачастую не позволяется то, на что имеют право старшие. Семилетняя Маня канючит: «Хочу в бар. Мама, они не берут меня в бар». Двадцатилетняя сестра показывает язык и уносится в бар с подружкой, оставляя сестру хныкать: «Мама, они ушли в бар, а меня не взяли...»

Младшие дети нередко становятся полигоном для самоутверждения старших детей, которые примеряют роль лидера, упиваются своей силой, интеллектуальным и физическим превосходством.

Двадцатилетняя Лера часто с недоумением вспоминает, каким неоспоримым авторитетом был для нее старший брат. «Дима старше меня на четыре года. Он постоянно требовал, чтобы я отдавала ему игрушку или лакомство. Строго говорил: “Дай мне. А то потом ты у меня попросишь, а я тебе тоже не дам”. Я ему тут же уступала. Но когда я уже подступалась к нему: “Дим, дай конфетку, Дим, дай игрушку, я же с тобой делилась”, он просто не обращал на меня никакого внимания. И каждый раз я ловилась на это. А еще он и моя кузина, которая ближе по возрасту к Диме, чем ко мне, сговаривались и всячески надо мной измывались. То заставят горстями есть смесь соли с сахаром, убеждая, что от этого я вырасту и стану большая, как они, то еще какую-то гадость. Я честно лопала все, что они мне подсовывали, старалась им угодить и надеялась, что они будут со мной играть».