Растлённая

Но как ей объяснить, что она не в силах вести себя так, как будто ничего не случилось? Как вообще она могла что-то объяснить им, не рассказав сути, не облив себя грязью? Правильно, никак. И потому она сначала отстранилась от них, после чего вовсе стала помехой. Она чувствовала, еще немного, и ее начнут презирать, пинать, отталкивать. Даже те одноклассницы, кто относился к ней раньше нормально.

Лишь последний день внес некое изменение. Она уже видела конец пути и потому могла потерпеть. Когда на уроке алгебры ее вызвала учительница, Оля просто молчала и ничего не делала. Что ей было терять? И потому она не дрожала, не отводила взгляда, просто ожидала, когда ей позволят сесть на место.

В конце концов, математичка позволила себе несколько откровенных вопросов. Не игнорирует ли Кольцова ее, как учителя? И что она себе думает, ведь четверть заканчивается? У меня жизнь уже давно закончилась, хотелось сказать Оле, а вы тут про какую-то четверть. Вместо этого Оля пожала плечами. Почти все наблюдали за этой странной дуэлью, и презрительных взглядов не было, наверное, потому, что никто ничего подобного от Оли не ожидал.

Не дождавшись ответа, математичка потребовала, чтобы к ней пришли Олины родители. Именно к ней, минуя классную.

- Сказать, что ты забросила учебу, Кольцова, значит, ничего не сказать, - заявила она.

В понедельник, добавила математичка, и Оля едва сдержала горькую улыбку. В понедельник, подумала девушка, она будет уже не в этом городе. Когда она усаживалась на свое место, учительница проводила ее сомнительным взглядом, словно что-то чувствовала. Однако нужно было продолжать урок, вещь более важную, нежели выяснение причин странного поведения одной из учениц.

Оля продолжала поиски денег, меняя места по инерции. Из головы не выходила сцена с математичкой. Реакция одноклассников. Было такое ощущение, что повторись подобное, они начнут испытывать к ней нечто похожее на уважение. И было ощущение легкости, этого синонима понятия свободы. Словно тот непомерный груз, что ей взвалили на спину против ее воли, растаял, превратился в ничто.

Ощущение легкости и все мысли о школе прервались, когда Оля нашла деньги. Она даже не помнила, как перешла из родительской спальни в общую комнату, а после в кухню. Деньги обнаружились в одной из жестянок, куда мать клала то ли рис, то ли гречку, то ли еще что-то. Жестянка была задвинута в дальний угол одного из навесных шкафчиков. Неплохое место, если не считать, что слишком предсказуемое.

Оля взглянула на часы. Она потратила всего два часа семнадцать минут.

В жестянке лежало две сотенных и четыре пятидесятидолларовых купюры. Четыреста! С этой суммой она могла продержаться некоторое время даже в столице. В областном же центре, куда она собиралась, этих денег хватит минимум на два месяца. Два месяца - большой срок, за это время она найдет какой-нибудь заработок.

Оля сходила в туалет, приняла душ, плотно перекусила и вернулась в свою спальню. Буквально через десять минут заявились Влада и Стас. Они пришли раньше, чем Оля предполагала, но она все успела. Даже перепрятала деньги, принадлежавшие теперь только ей.

- Ее нет, - констатировала Влада. - Этой сучки нет!

Оля, без лишней суеты, уже заползла под кровать. Она догадалась, Влада со Стасом рассчитывают, что она еще не вернулась из школы. По этой причине никаких поисков не могло быть. Они просто заглянули в ее комнату, и все. Они будут ее ждать. И, конечно, не дождутся.

В субботу, как заклинание повторяла про себя Оля. Все решится в субботу. Вот в субботу ей придеться стать живцом. Использовать себя, собственное тело в своих целях. Не сегодня. Сегодня она избавит их от удовлетворения их извращенной похоти. Тем лучше будет в субботу, тем надежнее. Тем злее они будут, тем агрессивнее, и тем больше у нее будет шансов. Завтра она будет покорной. Они не должны хоть что-то заподозрить.

Сегодня же они будут разочарованы. Любопытно услышать их реакцию через несколько часов, когда они поймут, что она не придет раньше родителей.

Было тихо, Оля почти не слышала их голосов. Они ждали ее и потому ничем не занимались. Оля даже задремала. Ночи без нормального сна не могли не сказаться. Разбудил ее голос Влады.

- Вот сука!

Сестра находилась в прихожей, расхаживала возле входной двери. Дверь в спальню Оли была распахнута.

- Она не думает возвращаться домой.

Стас крикнул из спальни Влады:

- Может, зашла куда. В магазин какой-нибудь. Чего ей спешить? Она ведь знает, ее тут всегда успеют отодрать! - он заржал.

У Оли по телу пошла дрожь, хотя она понимала, что вряд ли ее обнаружат. Ей нужно только лежать, и этого будет достаточно. Однако от этой хриплой похабности все равно веяло угрозой.

- Никуда она не зашла, - ответила Влада. - Ей давно пора быть дома. Ну, сучка! Если она думает, что я ничего не скажу матушке, она ошибается. Я скажу. Предки ей сегодня устроят дневную прогулку.

Откуда столько ненависти, подумала Оля. Мы ведь родные сестры! Откуда это все пошло? И где сама Оля так оплошала, что вызвала у старшей сестры такие чувства?