Растворяясь в ярком свете

Я быстро набираю Люси сообщение с извинениями.

Люси: Ерунда. Надеюсь, ты чувствуешь себя получше.

Я: Можем повторить твой день рождения?

Люси: Только если пообещаешь спеть.

Осознание того, что она хотя бы шутит, придает мне уверенности.

– И Бен тоже классный, – подчеркивает Брук.

Меня захлестывает волна сожаления.

– Я своими руками разрушила отношения с ним.

– Не верю. Он так смотрел на тебя вчера, Эбби.

– Типа, сожалел, что не дал мне утонуть?

Лицо у сестры вдруг становится предельно серьезным.

– Знаешь, я всю жизнь жду, чтобы какой-нибудь парень так на меня смотрел.

У меня в животе будто бабочки запорхали – и тут же опустились, придавленные свинцовой тяжестью невеселых дум.

– Но продолжит ли он так смотреть на меня, когда я все ему расскажу?

Брук поджимает губы, не давая ответа сразу.

– Что мне делать? – жалобно спрашиваю я.

– Этого я тебе сказать не могу, Эббс.

– Потому что боишься, что если твой совет не сработает, я обвиню во всем тебя и еще на три месяца перестану разговаривать?

– Частично да. Мы что же, уже обратили все в шутку?

– Похоже на то.

Завидев двух приближающихся велосипедистов, мы прижимается к горе, чтобы дать им возможность проехать, и шагаем дальше. Я решаю наступить на горло собственной гордости.

– Ну, пожалуйста! Мне просто необходимо услышать логичные советы Брук по этому вопросу.

На мгновение она задумывается.

– Придет время, и ты, вероятно, почувствуешь желание рассказать ему правду. Не знаю, сейчас или потом. Только тебе одной ведомо, когда наступит этот переломный момент. Но одно знаю наверняка: самое меньшее, что ты должна сделать прямо сейчас, – это извиниться.

– Верно.

– Понятия не имею, что между вами вчера произошло, но, когда ты вскарабкалась на ту скалу, парень перетрухнул не хуже меня.

Мы достигаем развилки: одна тропинка ведет к коттеджу Синтии, а другая – на пляж. Где я, скорее всего, найду Бена.

– Не пойти ли нам домой? – Я выбираю дорогу к тетушкиному дому.

К сожалению, Брук тут же разгадала мой маневр.

– Вчера ты без проблем прыгнула с высоченного утеса, а сегодня тебя пугает разговор? Не ты ли собиралась, выражаясь словами Синтии, схватить жизнь за яичники?

– С утесов прыгать, знаешь ли, куда проще.

– Чем поговорить с Беном?

– Он станет первым человеком, которому я когда-либо признавалась. – Я испытываю леденящий душу страх.

– Да, дело серьезное, – соглашается Брук. – Решать тебе. Я тебя не осужу, что бы ты ни выбрала.

Посмотрев на океан, я замечаю плавучий дом отца Бена, покачивающийся на волнах на привычном месте. Вспоминаю о той ночи на палубе, когда Бен поведал мне о своей сестре и о том, что в какой-то момент ему пришлось научиться отступать.

Сколь долго я еще буду потчевать его полуправдой, прежде чем он решит отказаться и от меня тоже?

Теперь я понимаю слова Брук о переломном моменте.

Открыв Бену правду, я могу потерять его.

Но и продолжая молчать, я его точно не удержу.

Глава 28

Спустившись на пляж, я вижу Бена, вытаскивающего байдарку из воды. Похоже, сегодня он ходил на ней в одиночку.

Вокруг ни души, и сердце у меня в груди стучит, как отбойный молоток, когда я приближаюсь к Бену. Заметив меня, он не улыбается. И не хмурится. Вообще никаких эмоций не проявляет. Как будто я ему чужая. Даже еще хуже. С чужими людьми он обращается, как с давно потерянными друзьями. Вот бы Брук увидела, как он теперь на меня смотрит! Возможно, тогда она изменила бы свое мнение.

– Привет! – предпринимаю я неловкую попытку. Щеки у меня пылают, и хочется провалиться сквозь… песок.

Он едва заметно кивает, и такое отношение действует на меня как ушат холодной воды.

Это другая сторона отношений с Беном. Если он расположен к тебе, то ты просто купаешься в его внимании и кажешься себе звездой, вокруг которой вращается его личная планета. И, наоборот, если он отворачивается, то чувствуешь себя заброшенной в отдаленный уголок галактики, мрачный, холодный и одинокий.

Я неловко переминаюсь с ноги на ногу.

– Мне очень жаль.

Замечаю в его глазах проблеск интереса.

– О чем именно ты жалеешь?

– Э-э-э… обо всем! – Его лицо снова становится отрешенным. Извинения никогда не были моим коньком. Я делаю глубокий вдох. – Мне не следовало говорить подобного о твоей сестре.

Он пристраивает байдарку на берегу в одну линию с другими.

– И что ты пыталась доказать тем прыжком? Счеты с жизнью свести решила?

Как мне объяснить ему, что у меня были прямо противоположные намерения? Я жить хочу.

– Просто стало интересно попробовать. У меня и в мыслях не было никого пугать до полусмерти.

– Понятно. Кертис поступил как треклятый придурок, позволив тебе прыгнуть. – Бен мрачно смотрит в противоположный конец пляжа, где Кертис вытаскивает из воды свой кайтборд, и я задумываюсь, какую еще кашу заварила.

– У тебя имелся скрытый мотив? – уточняет он, пронзая меня взглядом, точно иглой. Ясное дело, это мой последний шанс, поэтому оплошать никак нельзя.

– Спрашивай о чем угодно, – вдруг выпаливаю я.

Он ощетинивается.