Ратибор. Идите сюда, собаки!

— Ого! Да я смотрю, разговор будет коротким! — хмыкнул довольно Ратибор, доставая из-за пояса и второй одноручный топорик. — Это хорошо! Чего попусту воздух сотрясать, когда зарубиться можно добро! — рыжеволосый витязь сделал несколько шагов вперёд и остановился. Позади могучего великана, с оружием наготове, в трактир завалились его пятнадцать ратников. Напротив них, не спеша вставая со своих мест и также берясь за топоры да мечи, выросло около тридцати варягов: крепких, закалённых, умелых воинов, явно побывавших не в одной передряге. Две противоборствующие стороны исподлобья таращились друг на друга, готовые в любой миг броситься в бой. Сеча предстояла жаркая, это понимали все в кабаке. Немногочисленные местные жители, находившиеся в заведении, от греха подальше торопливо поспешили вон из «Дубравы».

— Хоть бы вышли, что ль, на улицу… — тоскливо пискнул трактирщик Ефласий, после чего быстро спрятался за барную стойку.

— Ждали, что ль, нас? — проворчал тем временем Ратибор в толпу стоящих перед ними данов.

— А то! — чуть подавшись вперёд, крякнул в ответ маячивший по центру здоровый норманн с длинной плетёной, светло-коричневого цвета косой на голове, по всей видимости, бывший главным у своих соплеменников. — Купцу нашему срочную весточку передали, что прилетела в Дубкино буквально недавно, чтобы гостей ждал непрошеных! Только, — викинг насмешливо-озадаченно обвёл взглядом вдвое уступающую его шайке по численности ватагу русичей, — спешить, полагаю, никуда не придётся, ибо сейчас мы вас на мясо пустим! Меня зовут…

— Да плевать я хотел, как тебя там зовут!.. Идите сюда, собаки! — с этими словами Ратибор ловко, практически без замаха метнул один из своих одноручных колунов в главаря северян. Топорик с лёгким чавканьем вонзился по обух точно в сердце застывшему с удивлённым выражением на лице варягу, но ещё до того, как его уже бездыханное тело осело на пол, рыжий исполин, стремительно подлетев к мёртвому недругу, выдернул у него из груди чекан да молча врубился в свору опешивших, явно не ожидавших такой дерзости викингов. За своим предводителем, яростно взревев, бросились в сечу и стоявшие позади него русы. Закипела кровавая битва. Дикие вопли, свист ударов и звон стали да, наконец, раздавшиеся первые стоны раненых и предсмертные хрипы умирающих заполонили собой помещение. Обе стороны понимали, что пощады не будет и лишь победитель покинет «Дубраву» на своих двоих, потому, стиснув зубы, рубились все до последнего. Ратибор же находился, как обычно, в пылу сражения, явно склоняя чашу весов в пользу русичей. Да, их было вдвое меньше, чем противника, но рыжебородый богатырь стоил не одного десятка воинов, и это в полной мере ощутили на собственных шкурах слишком поздно осознавшие сей бесспорный факт северные наёмники.

Явно наслаждаясь битвой, с довольным оскалом могучий рус мастерски укладывал одного за другим оказавшихся у него на пути данов, с невероятными для своих габаритов ловкостью и скоростью выкашивая на небольшом пятачке обеденного зала таверны пытавшихся что-то противопоставить ему матёрых норманнов. Блок, удар, ещё блок, снова удар в ответ, уворот. Несмотря на огромные размеры оппонента, варяги никак не могли толком попасть по метавшемуся между ними, как между стоячими, рыжеволосому берсерку; на несколько же пришедшихся вскользь атак тот попросту не обратил внимания; его два братика всё продолжали свою смертоносную песнь, стремительно сводя на нет преимущество соперника в численности. Вот Ратибор, блокировав удар очередного противника, тут же вогнал второй колун в голову незадачливого дана, снеся ему полчерепа, после чего, ловко пригнувшись под выпадом следующего викинга, кинувшегося на него справа, всадил ему один топор в ступню, пригвоздив её к полу, а после могучим взмахом второго чекана прервал раздавшийся было полный неописуемой боли визг варяга, раскроив ему физиономию пополам. Тут же развернувшись, он бросился к бегущему на него врагу, с разбега, в прыжке вонзив тому обе свои одноручные секиры в грудь. Его бойцы старались не отставать от молодого богатыря, но по большей части основная их заслуга заключалась лишь в том, что они пытались не позволить никому зайти со спины их могучему командиру, невольно при этом поражаясь, что тот вытворяет на поле брани.

Вскоре бой был закончен; три десятка северян устлали своими окровавленными телами деревянный пол «Дубравы». Дружина тоже понесла утрату: шестерых воинов потерял Ратибор в этой плотной рубке, что не помешало русичам, неистово потрясая кулаками, победно взреветь после того, как последний из викингов отправился в Вальхаллу. Немного остыв, витязи принялись подсчитывать свои потери: помимо павших, хватало и раненых. В основном, правда, у них были лёгкие повреждения, но трое бойцов всё же слегли и по тяжёлой; простой прогулки супротив вдвое превосходящего по численности лютого врага никто и не ждал.