Ратник княгини Ольги

Они ехали, не останавливаясь, непрестанно молясь о спасении… не души, нет. О спасении своих жизней, то есть тех бренных оболочек, которые им было заповедано презирать. Смерть товарищей повергла их в ужас. Находясь в этих диких краях, никто из них не мог рассчитывать на защиту закона. Косматые угрюмые земледельцы провожали их взглядами, распрямляясь на своих полях или высовываясь из-за покосившихся оград. Собаки гнались за ними, повисая на лошадиных ногах и захлебываясь злобным лаем. Чумазые дети бросали в них кизяки, камни и гнилые падалицы. Но все это можно было перетерпеть – тряску, голод, разгулявшихся вшей на немытых телах. Лишь бы добраться домой живыми. Сначала до Поландии, где будет уже не так страшно. А потом все дальше и дальше от Руси, гореть ей в аду.

О том, чтобы вернуться туда однажды и выполнить свой миссионерский долг, никто даже не помышлял.

Епископ Адальберт, кутаясь в дорожный плащ, сидел нахохлившись в разболтавшейся на ухабах карете и мрачно размышлял о том, как объяснит произошедшее по возвращении. Что он скажет Его Величеству? Чем оправдается? Тяжело признаваться в своих грехах. Адальберта подвели жадность и глупость. А еще похоть. Как это получилось? Очень просто. Епископ попался на крючок, как попадается безмозглый карп, заглатывающий наживку.

Прием у русской королевы прошел прекрасно. Адальберт сказал Ольге все, что собирался сказать, и так, как это было задумано и отрепетировано. Он видел, что произвел на нее должное впечатление. Она оценила значимость его персоны и важность хороших отношений как с ним лично, так и с государством, которое он представляет.

Сын княгини с труднопроизносимым именем Свя-то-слав показался Адальберту вполне приятным, симпатичным и разумным молодым человеком. Хотелось даже подсказать ему изменить варварскую прическу и подрезать усы, но епископ сдержался. Святослав смотрел на него с таким детским восхищением, что это подкупало.

Во время банкета они оказались за столом рядом, потому что гостей посадили вперемешку для создания дружелюбной непринужденной обстановки. За едой Святослав подливал Адальберту напитки и рассказывал, из чего изготовлены те или иные яства. Говорил он медленно и отчетливо, чтобы можно было разобрать каждое слово. Поездка в Киев готовилась почти год, поэтому епископ успел изучить язык. Торжественную речь он произнес по-немецки, полагаясь на опытного переводчика своего посольства, но в застольной беседе особых тонкостей не требовалось.

На родине обучением Адальберта занимались два хорошеньких брата-близнеца, похожих на повзрослевших ангелов. Звали их Стефан и Фредерик – точнее, до того, как попасть в рабство, оба носили какие-то иные, хотя и похожие славянские имена. Адальберт выкупил братьев в Моравии[28], где они состояли банщиками при князе Томаше. Златокудрые, ловкие, чистоплотные, они стали отрадой для его души, очей и всего остального. В долгое и опасное путешествие он решил их не брать, поскольку опасался, что мальчики, увидев родные места, сбегут по дороге. В их отсутствие Адальберт стал излишне нервным и плохо спал по ночам.

Предложение Святослава посетить его загородный дворец поначалу показалось епископу вздорным. Что делать человеку его статуса в гостях у молодого повесы, которому не хватило решимости, дабы совладать с матерью и отобрать у нее трон, принадлежащий ему по праву? Однако чем сильнее настаивал Святослав, тем более Адальберт склонялся к тому, чтобы принять предложение.

По словам молодого королевича, он в скором времени собирался отстранить Ольгу от власти и даже имел четкий план, как это сделать. Адальберт попросил рассказать. Святослав выразительно показал глазами на сидящих за столом и пробормотал:

– Нельзя. Услышат. Донесут.

В этом был резон. И все же епископ попытался докопаться до истины, прежде чем принять окончательное решение.

– Секрет, – кивнул он. – Понимай. Однако. Знать хочу.

– Скажу одно, – загадочно произнес Святослав, касаясь губами кубка. – В своем успехе я полагаюсь на тебя, Адальберт. Расчет на тебе строится.

Слышать это было лестно, однако епископ медленно покачал головой:

– Ничего не обещать.

– И не надо, – жарко шепнул Святослав в его ухо, заросшее волосами, похожими на паутину. – Мы просто обсудим. Ты дашь совет. А потом – баня.

– Что есть баня? – не понял Адальберт.

Королевич как мог объяснил, а в конце добавил, подмигнув:

– Для нас там голыми спляшут.

– Кто пляшет?

На мгновение Адальберт испугался, решив, что собеседнику стали известны некоторые подробности его частной жизни, не подлежащие огласке. Однако тревога оказалась напрасной.

– Кто угодно, – ответил Святослав. – В бане ведь все голые. Кого попросим, тот и спляшет.

– Женщин нельзя, – строго произнес Адальберт, нарезая олений язык, до которого был очень охоч. – Грех.

– И не надо. Отроков позову. Отроки – не грех?

– Не знаю, не знаю.

– Будь мы бабы, было бы срамно, – сказал Святослав рассудительно. – А так мы все мужики, и естество у нас одинаковое.