Равенсбрюк. Жизнь вопреки

Р. Я не знаю. Может быть, и писали, но я знаю только ее. Вот их мы все знали очень хорошо. Такие, как Марина Смелянская, не говоря уже о том, что она в нашем бараке была, до этого она при больнице работала. И то 250 человек. Всех запомнишь, всех узнаешь, со всеми пообщаешься? Невозможно. У нас же за четырехметровой стеной был еще один лагерь – бетриб – швейная мастерская, где поместили часть наших военнопленных, чтобы они шили обмундирование на армию. Они категорически отказались. Но к ним попасть было невозможно. Туда могли попасть только Евгения Лазаревна и Александра Николаевна. Почему? Не знаю. Бежать из лагеря тоже было невозможно. Это в 80 километров от Берлина. Во-первых, с нашей одеждой, с этими крестами, мало кто знал немецкий язык и пройти всю Германию. Вообще и в Германии были коммунисты, сочувствующие, но попробуй их найди. У нас, я знаю, было два побега, именно наших военнопленных, до нас, и один был, когда я уже была в лагере. Но через день поймали. Самое ужасное, потом их заключили в бункер, где они сидели на хлебе и воде, с забитыми окнами и в одиночках. Так что бежать оттуда не было никакого смысла. Возможность была, а смысл? Поймали, избили и бросили в одиночку.

И. Большое спасибо вам, Ольга Васильевна, за интервью.

Интервью с Горевой Екатериной Семеновной

И. (Аристов Станислав Васильевич). Екатерина Семеновна, меня будет интересовать вся ваша биография. Расскажите, когда и где вы родились, кто были ваши родители?

Р. (Горева Екатерина Семеновна). Родилась я в 1923 году. Папа у меня служил в органах, в милиции. Мама домохозяйка. Нас было пять дочерей. Учились в школе, и когда я ее закончила, началась война. И нас, молодежь, везде направляли – окопы рыть, а потом на шесть месяцев послали в Подмосковье на лесоповал. Подготавливать лес для Москвы. Была норма – шесть кубометров свалить. Дали нам, двум девчонкам, топор и пилу и сказали, в какую сторону дерево валять. Надо было спилить дерево, обрубить сучья, сложить их и дерево распилить, сложить в кубометры. Десятник приходил и измерял, и если не напилишь, они не давали талончик на еду. Спали в деревне, на полу. А потом, когда закончилась лесопилка, мы с подружкой вместе учились, пошли добровольно учиться на курсы радистов.

И. Какой это год был?

Р. Это был 1942 год. В это время приехали из Горького набирать в военную школу на учебу на радистов. И нас отправили в Горький, где мы и окончили эту школу радистов. Я окончила с отличием, мне как-то давалась эта учеба. Я быстрее всех набирала, скорость у меня была. Нас четверых отправили на 3-й Украинский фронт, в штаб этого фронта. А там начали готовить на задание. На задание готовили меня лично, остальных не знаю, потому что все по разным местам жили, и приходили на квартиру, и готовили нас.

И. Каким образом Вас готовили?

Р. Учили всему. Надо было свой передатчик знать, чтобы, если что случится, исправить. Придет техник, сделает неисправность там и говорит: