Раз, два, три, четыре, пять. Будем мы тебя...

— Не буду, — уткнулась лбом в холодное окно и закрыла глаза. От его слов, облегчения в голосе стало значительно спокойнее и теплее. Даже ноги перестали держать от ощущения, что он совсем близко, на расстоянии звукового мгновения. — Не надо сюда лететь, Яр. У родителей возникнет много вопросов. Занимайтесь работой, а я подожду вас.

— Послушай, Аль. У меня всё серьёзно. И у Ника всё серьёзно, — он сделал длинную паузу. — Не накручивай себя всякими глупостями. Просто дождись.

Теперь, на протяжении двух месяцев, я стараюсь не накручивать себя глупостями и жду. Жду, сидя на парах и сдавая зачёты с экзаменами, жду, тренируясь и готовясь к соревнованиям, на которые меня допустят в сентябре, жду, обучая детишек в трёх детдомах уметь дать отпор, если их обижают, жду, садясь в седло своего японского красавца и наворачивая круги по трассе, жду, ложась в пустую кровать и вспоминая их касания.

Каждое утро я начинаю с их приветственного сообщения, чаще всего небольшого видео в процессе сбора на работу, а вечером надолго зависаю по скайпу, делясь новостями прошедшего дня. В эти моменты они становятся ближе, и мы говорим обо всём. А самое смешное, утром они предстают пере до мной в боксерах и слишком активно суетятся в поиске одежды, а в вечерние сессии светят голыми торсами, демонстративно поигрывая грудными мышцами, соблазняя и разжигая интерес.

Понимаю, что это маркетинговый ход, но после таких демонстраций в животе печёт, в голове туман, в глазах пелена, в трусиках неприличная влажность и пальцы мелко подрагивают, особенно, когда лезут в ту самую влажность.

Мы не обсуждаем произошедшее в последнюю встречу, даже наоборот, стараемся не затрагивать острые моменты, тревожить моё неудобство и неловкость. Погода, учёба, арматура, бетон — тем хватает, но о чём бы мы не говорили, они каждый день, абсолютно открыто делятся тем, что скучают, что им до тошноты плохо без меня.

В субботу еду в гости к семейству, помочь бабе Вере посадить огурцы и повозиться с новорождённым племянником, которому семь дней отроду, но у которого до сих пор нет имени, потому что Маришка так и не придумала имя, которое не вызовет смех при связке с отчеством. И как Макс так лоханулся, называя сына Джейком? Совсем не подумал о силе России и её бабской стороне.

Карапуз оказывается копией Джейка, как и все дети, в которых он принимал участие. Маринка устало мешает кашу на плите, а мама укачивает младшего внука и с любопытством смотрит на меня. Что она пытается рассмотреть в моей хитрой морде, навесившей маску послушной дурочки.

— А я думала, ты совсем забыла о нас, — улыбается мама, но продолжает тщательно сканировать каждый миллиметр моего тела. — Как переехала, так только звонки два раза в неделю.

— Много дел, мамочка, — морщусь, как лисичка. — Последний экзамен в четверг сдала.

— И как сдала? — подаёт признаки жизни Мариша, отрываясь от сонного перемешивания кастрюли.

— Пока иду на красный диплом, — заявляю с гордостью, подсев поближе к мамке и рассматривая толстощёкого мальчугана.

— Плохо спит, — жалуется сестра, пока мама одобрительно мне кивает. — Круглые сутки грудь оттягивает.

— Мне не понять. Я молочной фермой ещё не стала, — протягиваю руки к безымянному племяшке и дую ему на чубчик.

— Когда собираешься стать? Есть кто-нибудь на примете? — льёт мёдом мамуля, считывая реакцию.

— Всё сложно, мам, — вот мы и подошли к самому главному. — Есть на примете пару вариантов, только выбрать не могу.

— Близнецы? — оживает Маринка.

— Нет, но они оба классные, — делюсь наболевшим с девочками.

— Ничего, — гладит мама по плечу. — Ты справишься.

— А если нет? — смотрю с надеждой на неё. Мама всегда советовала разумные вещи, опираясь на собственный, дурной, как она говорит, опыт.

— Бери обоих, — засмеялась Маринка. — Но только, если они оба классные.

Маришка, не задумываясь, бросает первую прощупку в семейное настроение и в степень открытости для такой развязки, а я, не отрываясь, наблюдаю за мамой, пытаясь прочесть, что она об этом думает.

— Мы примем любого, — заверяет она меня. — Даже если он будет не такой классный. Главное, чтобы ты была счастлива.

Она говорит любого, а не любых, но ключевое слово «счастлива», что даёт надежду в принятии моего выбора, какой бы он ни был.

Глава 23

Ярослав

— Третий месяц подходит к концу, а мы застряли в этой дыре, — падает в кресло Ник, забрасывая ноги на подлокотник. — У меня уже все яйца в цементной пыли, а в заднице железная стружка.

— Через две недели отправляем последнюю партию, и возвращаемся домой, — обнадёживаю его, хотя у самого уже шарики за ролики заходят от круглосуточного комарья в окружении болот, и рука отсыхает от частого дрочилова. Вот как пообщаемся по скайпу, так я в ванну, а Ник в туалет, или наоборот. — И прекрати пихать что ни попадя в задницу, глядишь, колоться не будет.

— Придурок, — скалится Ник, потирая паховую область. — Нахера твой отец заказал материалы в этой жопе?