Раз. Два? Три! (СИ)

— Он ещё перед тем свиданием с Лавандой подходил, — пояснила Джинни. — Дурак он, что с него возьмёшь? Обидит и извинится. Он же не со зла, просто язык за зубами держать не умеет.

Гермиона с такой характеристикой была абсолютно согласна и своё согласие выразила ленивым кивком. Джинни же сверлила подругу напряжённым взглядом.

— Что у тебя с этими оболтусами? — полюбопытствовала она, смакуя очередной «котелок». — Отношения продвигаются?

— Не хочу это обсуждать, — буркнула Гермиона.

— Да уж, счастливой тебя назвать язык не повернётся. Мне казалось, что Фред и Джордж должны веселить тебя без устали…

— Ага, как же. От них одно расстройство. — Гермиона прикрыла веки и тяжело вздохнула. — Ну не могу я выбрать, Джинни! А они, как назло, всё только усугубляют. Подкалывают друг друга, разыгрывают меня, донимают этими вопросами, я запуталась окончательно и бесповоротно.

— Стоит только вспомнить ту ужасную серенаду Джорджа, — хихикнула Джинни.

Гермиона невольно улыбнулась, вспомнив, как в одну из прошедших ночей Джордж стоял под окнами спальни Джинни и, предусмотрительно наложив «Оглохни!» на большую часть «Норы», распевал серенаду, как ему казалось, мощным тенором. Сказать, что пение было отвратительным, у Гермионы язык не повернулся. Потому она лишь героически дождалась окончания песни, после чего, послав Джорджу воздушный поцелуй, закрыла окно и заперла его тем же заклинанием «Оглохни!», чтобы оградить истерзанные барабанные перепонки от трелей Джорджа. Джинни тогда, что-то раздражённо пробормотав, отправилась на кухню, и тогда… Тут щёки Гермионы покраснели при воспоминаниях о том, о чем Джинни не знала и, как надеялась Гермиона, так и не узнает.

Едва только мисс Уизли покинула комнату, как туда трансгрессировал Джордж. И, прежде чем Гермиона успела укорить его за серенады, он предупредительно поцеловал её. Его руки обвили её талию, притягивая ближе, затягивая в омут сводящих с ума поцелуев и нежных ласк. Гермиона восковой свечой таяла в его объятиях, как то было с ней уже не раз рядом с ним, рядом с Фредом, но всегда по-разному. Она стыдилась того, что позволяла обоим братьям творить с ней такие греховные и непозволительно восхитительные вещи. Маленькая девочка Гермиона Джин Грейнджер выросла, а вместе с этим появились и новые, пугающие её саму желания её собственного тела.

Губы Джорджа переместились к ямке у основания шеи Гермионы, где билась пойманной пташкой голубая жилка. Пальцы его нетерпеливо развязывали пояс лёгкого халата, которым Гермиона целомудренно прикрылась, прежде чем высунуться в окошко навстречу серенаде Джорджа.

— Джинни…

— Да плевать, — прошептал Джордж, увлекая Гермиону на постель. — Она девочка умная, всё поймет и не станет мешать…

— Я не узнаю тебя, Джордж. — Гермиона непроизвольно выгнулась ему навстречу, ощущая какую-то дикую смесь адреналина и непозволительности происходившего.

— Я сам себя не узнаю, — приглушённо рассмеялся он ей на ухо. Его голос был слегка охрипшим после серенады. — С тобой я становлюсь совершенно другим. Ты пользуешься магией вне Хогвартса, Гермиона? Приворожила меня? В чём твой секрет, а? — Джордж прикусил мочку её уха, пока пальцы, уже стянувшие легкую ткань халата, скользили по прикрытому длинной ночной рубашкой телу девушки. Гермиона прерывисто вздохнула.

— Джордж, подожди, я…

Но тут он сам неохотно оторвался от неё и трансгрессировал одновременно с хлопком открытой двери. На пороге стояла сонная Джинни с двумя кружками горячего молока. Гермиона мысленно возблагодарила темноту спальни, в которой даже Джинни с её цепким и поистине кошачьим взглядом не смогла узреть взбудораженного состояния Гермионы: практически снятый халат, задранная ночная рубашка, растрёпанные волосы и припухшие от поцелуев губы. Подруга, на ощупь двигаясь по комнате, нашарила свою постель и уселась, протягивая сидевшей на соседней постели Гермионе её кружку. Чтобы успокоиться, Гермиона залпом осушила её и глубоко вздохнула, когда горячее молоко обожгло ей горло.

— Надеюсь, больше Джордж не станет следовать моему совету, — пробормотала Джинни, и её слова вырвали Гермиону из состояния задумчивости.

— О чём это ты? — прищурилась девушка.

Джинни тут же хлопнула себя практически опустошенной коробкой конфет по лбу.

— Э-э-э, Гермиона, я лишь пыталась помочь…

— Помочь?

Апатии как не бывало. Гермиона вскочила на постели, рассерженно глядя на подругу, в свою очередь, схватившую веник, подвешенный над её кроватью как оберег.

— Фред и Джордж как-то раз заставили меня рассказать им, кому ты больше симпатизируешь, ну я и соврала, что тебе нравится пение Джорджа и улыбки Фреда…

— Ах, вот оно что! Джинни, ты — самая сумасшедшая и лишенная инстинкта самосохранения ведьма на всём южном побережье Англии!

Джинни наугад метнула подушку, в то время как Гермиона на каждое произнесенное ею с убийственными паузами слово приближалась к постели подруги, угрожающе помахивая волшебной палочкой.

— Вот почему Фред терроризировал меня этими улыбками! Вот при чём здесь серенады Джорджа! Ну, Джинни, я тебе сейчас покажу!