Раз мальчишка, два мальчишка

Фотографии на первых страницах оказались старыми и пожелтевшими, со всех на него смотрели парни в военной форме. Точнее, могли бы смотреть, но не смотрели, потому что глаза их были закрыты как будто они спали. При этом сон почему-то не мешал им стоять или сидеть с идеально ровной спиной. «Может, это неудачные фото, где всех ослепила вспышка, а переснять возможности не представилось?» – подумал Андрей и стал листать дальше. Пролистав альбом до середины, он понял, что людей с открытыми глазами на этих страницах ему ждать не стоит. На всех портретах были только спящие на ходу мальчики и парни – печальные и жуткие.

Андрею захотелось отбросить этот альбом подальше и убежать, но тут он заметил одну странность с военной формой. На одних фотографиях она была совсем старая, может быть времен Первой мировой, а на других – уже более современная, на фото ближе к концу альбома – точно такая же, какую они носили сейчас. Можно было бы подумать, что старуха просто любительница военной моды – Андрей бы не удивился, если бы не одинаково закрытые у всех глаза. «Нет, это явно не подборка "военный стиль от гусар и до наших дней", это что-то другое, – подумал он. – Может, все они ее родственники из разных поколений? А в военной форме они потому, что было принято делать фото в армии?» Этот ответ показался мальчику более-менее удовлетворительным, но тут он снова вспомнил про закрытые глаза.

В альбоме оставалось еще несколько неперевернутых страниц, и Андрей осторожно открыл первую, в надежде что-то прояснить.

Но она оказалась пустая, в углу стоял только год – 2022.

Андрей стал считать страницы без фотографий – их оказалось двенадцать.

– Альбомчик мой смот-р-р-р-ришь? Ну и как тебе?

Мальчик вздрогнул от неожиданности.

– Он ваш? Что это? Кто все эти люди?! – Андрей старался говорить спокойнее и тише, но голос его не слушался.

– Сколько вопросов! А ведь это не я схватила чужую вещь, – строго ответила Конкордия Петровна.

Андрей смутился.

– Простите, я не хотел вас обидеть, просто вы уснули, а я увидел этот альбом и…

– И решил посмотреть фотографии моих сыновей, – закончила за него Конкордия Петровна.

– Это все ваши дети? Не может этого быть! – возмутился Андрей такой явной лжи.

– П-ф-ф, – фыркнула старая женщина, – ну конечно! Все они – мои сыновья, точно так же, как и вы, кстати. Обо всех я беспокоюсь, обо всех должна позаботиться.

– Так это всё ваши пациенты? – не унимался Андрей.

– Вроде того, мальчик.

– Подождите, но там же такие старые фото…

Конкордия Петровна по-птичьи склонила голову набок и укоризненно посмотрела на Андрея.

– Любопытство – это неплохо, но если хочешь приходить ко мне и дальше, то стоит быть более терпеливым. То, что тебе нужно знать, ты обязательно узнаешь. В свое время, если это время все-таки станет твоим.

Андрей посмотрел в строгое лицо Конкордии Петровны и так и не решился задать вопрос, который по-настоящему его мучил.

«Ну и жуть! – думал Андрей, шагая по полю назад к лагерю. – Рассказать ребятам про этот альбом или нет? Понятно, что на любых старых фото можно увидеть мертвых людей, но ведь снимали-то их живыми. А тут…»

Дойдя до лагеря, он решил ничего не говорить, все-таки Конкордия Петровна была к нему добра, вдруг у нее из-за его рассказа будут проблемы. Вот только думать о пустых, заботливо заготовленных для кого-то страницах одному было как-то страшно. А еще эта фраза: «…если это время все-таки станет твоим…» – а если не станет? А может, лучше, чтобы не становилось?

Сеанс связи

Этой ночью Андрей долго не мог заснуть. Все парни стали дергаными и злыми. И спали они как-то недобро: бормотали, ворочались, вскрикивали, матерились. Даже Пашка не окликнул его среди ночи своим обычным вопросом «Спишь, малой?». Промучившись где-то час, Андрей наконец дождался беспокойного сна. В нем он пролистал альбом Конкордии Петровны до конца, но на последней странице была не его фотография, а маленькое вклеенное зеркало. Андрей посмотрел в него – и не узнал себя: он был лысым и тощим, лицо его шло какой-то рябью. А самым страшным было то, что Андрей точно знал, что жалкий и жуткий человек в зеркале – это он. Мальчик чувствовал, как втягиваются его щеки, заостряется нос, как зудит и мерзнет голая лысина.

– Малой, проснись! – услышал он нездешний голос Пашки, но не смог оторваться от зеркала.

– Проснись! – Сильный толчок в плечо все-таки разбудил его.

– Что такое? Я кричал? – испуганно спросил он.

– Ты? – удивился Пашка. – Нет, конечно. Это Валя там орет благим матом. Что-то с ним плохое творится.

Андрей и Пашка подбежали к кровати Вали, где уже столпились остальные парни. Валя колотил руками и ногами по койке, как будто ему снился кошмар, вот только глаза его были открыты и, не мигая, пялились в небо.

– Кх-х-х-х-х! Кх-х-ч-ч-ч-ч-ч! – шипел он что-то непонятное.

– Что с ним? – испуганно спросил Андрей. Он впервые заметил, как сильно похудел еще совсем недавно пухлый Валя и каким бледным стало его лицо.

– Припадок, похоже, какой-то, – разглядывая Валю с брезгливым интересом, ответил Егор.

– Кх-х-ч-ч-ч-ч-ч, – изо рта Вали полетели слюни.