Раз принцесса, два принцесса

Но от лагеря на лёрской стороне к нам уже бежали друзья. Толик помчался к ним навстречу, оглашая окрестности заливистым лаем. Вася тоже не утерпел, соскочил с моих рук и пушистым белым шаром покатился по траве к бегущей впереди всех Клиссе.

***

- Здравствуй, Утаран!

- Здравствуй Го!

Король и император привстали и осторожно пожали друг другу руки через стол.

- Сначала я предлагаю подписать договор о мире, - начал переговоры Го. Вы читали текст, мне сообщили, что вы его одобрили. Есть ли у вас замечания сейчас?

- Если это тот самый текст, то замечаний нет, я готов подписать, - Утаран повернулся к секретарю, тот оторвавшись от вороха разложенных перед ним бумаг, кивнул.

- Приступим же!

Просто и буднично, без фанфар и литавр, монархи подписали два экземпляра договора, каждый на лёрском и имперском, который завершал войну. По этому договору восстанавливалась прежняя граница, производился обмен пленных "всех на всех". Дополнительный протокол к договору предусматривал временные таможенные льготы для лёрских купцов. Это в качестве компенсации за временную оккупацию нашей территории. Декларировалось и желание обеих сторон в течение месяца заключить равноправный торговый договор. Наконец, с бюрократическими процедурами было покончено и секретари аккуратно сложили манускрипты в свои портфели.

- Я теперь, Ваше Величество, я думаю, что охранников, твоих и моих, нужно отсюда удалить, не против? - предложил Го. - Есть одно дело, которое касается только нас, сидящих за этим столом, лишние слухи никому не нужны. Ну и без секретарей тоже не обойтись. В рощице накрыты столы, пусть ребята отметят заключение мира. Надеюсь, они не перережут друг друга.

- Я в своих уверен, император!

- А я в своих. Выйдите!

Повинуясь знаку Го, имперцы покинули палатку.

Утаран махнул рукой, и его охрана тоже дисциплинированно потянулась к выходу. Заметив, что с ними выходит и Грус, Го обратился к королю:

- А вот капитану, пожалуй, нужно остаться, дело слегка касается и его, он ведь супруг Клиссы, если не ошибаюсь? Нехорошо, если супруг узнает об этом деле от жены.

- Не знаю, о каком деле вы говорите, но, пускай, - ответил Утаран. - Капитан возьмите стул и садитесь рядом. Честно говоря, император, я до сих пор теряюсь в догадках о причинах ваших последних демаршей.

- Такое объяснение, что меня заела совесть, вас не устраивает, король?

- Ой, не смешите меня, Го! Когда это у политиков была совесть?

- Это верно. Но меня заела не отсутствующая совесть политика, а совесть простого человека. Давайте же рассмотрим то самое дело, ради которого я попросил вас прибыть сюда именно в этом составе, - теперь уже торжественно произнёс Го. - В качестве преамбулы, сообщу вам, что я недавно стал свидетелем чуда, настоящего чуда, одного из тех, которыми Победивший изредка благословляет нас, чтобы мы не забывали о его величии и любви к нам, грешным. Мы все знаем, что он в милости своей дал людям свободу воли, чтобы они и только они отвечали за свои поступки, как при жизни, так и после смерти. И только от нас самих зависит, присоединимся ли мы к сонму его союзников или нас ждёт жалкий жребий проклятых, вечных рабов Побеждённых. Даже впадая в самый тяжкий грех, мы видим, как Победивший протягивает нам руку помощи. Примем ли мы её? Мне кажется, я принял.

Итак, это будет история! Мы сейчас расскажем её вместе, потому, что я знаю начало, вы середину, а конец мы воссоздадим совместными усилиями. А секретари пускай записывают!

Го помолчал, выпил бокал разбавленного имперского и начал.

"У Императора Го было двое детей: старшая дочь и младший сын. По обычаю, уже давно ставшему писаным законом, трон наследовал старший потомок мужского пола, и только при его отсутствии - женского. Сын императора - Готан, сызмальства знал, что ему предстоит возглавить величественную Приморскую Империю, но воспринимал это просто, как подарок судьбы, не проявляя склонности к необходимой для этого учёбе и воспитанию самодисциплины. Из озорства он часто доводил до истерик своих преподавателей, среди которых были самые знаменитые учёные Империи, затем, будучи выпорот отцом, каялся и клялся серьёзно взяться за науку. Однако вошедшего в него через ягодицы ума хватало ненадолго. Но Го любил сына, поскольку узнавал в этом проказнике себя самого в детстве.

Старшая сестра Готана, принцесса Гора, несмотря на то, что тогдашняя педагогическая доктрина отказывала девушкам в регулярном обучении точным наукам, по причине, якобы, бессмысленности этих занятий, тоже посещала уроки вместе с братом и, в отличие от него, схватывала всё на лету. И на радость учителям, доходчиво объясняла тому непонятное, если Готану, конечно, приходило желание её выслушивать. Особые успехи она показывала в математике, иностранных языках и природознании. Но девушка не была и комнатным цветком, обречённым на то, что её сломит первый порыв урагана. Наравне с мужчинами она участвовала в охотах, её ружьё часто било точнее, чем оружие брата. Многие молодые, неженатые дворяне с огромным интересом присматривались к ней. Женатые, впрочем, тоже.