Разберемся! Главное о новом в кино, театре и литературе

История начинается с гибели ребёнка, а заканчивается смутными надеждами. Между этими точками — женские лица и тела, вроде бы прекрасные сами по себе, но до странности лишённые эроса. Женщины не ищут наслаждения, они ищут близости, прикосновения, избавления от одиночества, ищут «человека внутри», особенно Мария с её бесстыжей улыбкой. Ради своего сохранения и воспроизводства жизнь отказывается от стеснения, она идёт напролом, она делается бесстыдна и бесстрашна. Не какая-то там «жизнь» из философских галлюцинаций и исторических абстракций, а эта самая баба-жизнь, сестра-жизнь, мама-жизнь, которая, расставив ноги и утирая пот, делает свою грязную, неблагодарную, святую работу!

Не скажу, что меня сильно увлёк сценарий (Александр Терехов, Кантемир Балагов), — диалоги блёклые. И для чего героиня сделана высокого роста, дылдой? Как это пригодилось в фильме? Да никак. Могла бы быть маленькой, тогда картина именовалась бы «Коротышка». О ритмах я уже упоминала. Актёры подобраны выразительные, но не такие притягательные, что прямо глаз не оторвёшь. Так что мне понравилось-то в картине, если я её с трудом досмотрела?

Ощущение жизни. Страстное, талантливое. Из которого может произрасти настоящее творчество, если режиссёр будет строг и неумолим к себе.

На «Оскара» отправляют вовсе не самый лучший фильм

Известие о том, что на «Оскара» от России выдвинута картина Кантемира Балагова «Дылда», потрясло многих граждан аж до потери вменяемости. Трудно позавидовать молодому режиссёру — столько грязи на него вылилось. Сейчас, знаете ли, народу лучше на глаза не попадаться. Но, собственно, произошла характерная ошибка — публика почему-то решила, что на «Оскара» отправляется самый лучший русский фильм года. А это совершенно не так.

Наш «оскаровский комитет» — мощно засекреченная организация, и члены этого комитета молчат, как чугунные тумбы (выражение Достоевского). То есть кинематографисты, конечно, о чём-то догадываются, но точного списка никто не знает. Где-то человек 25–30 решают, какой фильм выдвинуть в этом году, и критерии выдвижения совсем не художественные достоинства.

Если пользоваться этим критерием, то, скажем, картина Светланы Проскуриной «Воскресенье» выше и глубже по художеству, чем «Дылда» Балагова, раза в три, наверное. Настолько, насколько матёрая Проскурина (она имеет «Золотого леопарда» за фильм «Случайный вальс» и Гран-при «Кинотавра» за «Перемирие») старше Балагова. Обе картины принадлежат к авторскому, то есть индивидуальному, со своим почерком и дыханием, кинематографу и продержались в прокате не слишком долго. Однако «Воскресенье» — это о нашей жизни, а «Дылда» — так, занятный фантом.

В «Воскресенье» мы видим один день из жизни провинциального чиновника (уровень комитета по благоустройству примерно) в проникновенном и остром исполнении замечательного актёра Алексея Верткова. У него умирает мама, гаснет её разум (в этой роли совершенно неожиданная и тоже пронзительная Вера Алентова), с женой, сварливой, как большинство разведёнок, он в разводе, любовница психически ненормальна — попытка суицида. Утром наш герой получает записку: «Скоро умрёшь». Среди мест, которые ему надо посетить, — кладбище с хитрым директором. Малолетняя шпана нападает на берегу реки, дав чиновнику булыжником по бедовой голове… Всё будто бы окружено и пронизано смертью, а все живы, никто не умирает, хоть и помещены в зону несчастья, как в густую тень, но барахтаются и рыпаются! На этом фоне идут протесты граждан против вырубки деревьев, и активисты осыпают нашего героя лютыми оскорблениями, он для них словно бы и не человек вовсе. Если бы они видели его нервозную, глубоко несчастливую жизнь, то переменили бы мнение, но они видят только оболочку: какой костюмчик, какая машина. А Светлана Проскурина — из тех режиссёров, что всегда заглянут за фасад, за прикид, за маску в поисках истины. В её картинах удивительно мало (но поэтично и выразительно) говорят. Ни одна сцена не затянута, наоборот, ты уже расположился смотреть и смотреть, а режиссёр тебя ласково уводит: не всё надо выговаривать, в художестве лучше действовать намёком, показывать деталь и фрагмент вместо целого.