Разбитые надежды (СИ)

- Так стоять, приятель: причём здесь вообще девчонка? Ты же писатель! И, чёрт возьми, пишешь для себя и в первую очередь для будущей публики, к чему ломать собственные убеждения и принципы, ради того, чтоб «она заметила»? Я знаю, тебе пришлось отвратительно в последнее время, но чёрная полоса рано или поздно сменится белой – так всегда, главное – не предавай самого себя.

- Стеф, не обижайся: ты такой чудик, но будь я проклят, отчего именно ты всегда говоришь нужные слова, когда я сижу по уши грязи?

- Я лучший друг: сама судьба меня к тебе на плечико посадила в роли ангелочка.

- Чего? – нахмурив скептично лоб, изумился Клаус.

- Ну, вроде как у человека ж ведь всегда на одном плече сидит демон и совращает его, а на другом ангел… – наивно отозвался Стефан.

- Какой же ты болван! – Клаус пустился в неистовый добродушный хохот.

***

На следующий день Клаус отправился на работу. Теперь незаконченной книги у него не было на руках, а значит и стремиться тоже было не к чему.

Спеша забрать со стола грязную посуду, Никлаус не смотрел по сторонам, оттого вздрогнул от неожиданности, когда его кто-то резко остановил, схватив за локоть.

- Притормозите-ка, юноша, – повелительным голосом отозвался человек, задержавший Ника.

- А, это снова вы: добрый день и приятного отдыха, – пробормотал он отточенную рабочую фразу.

- Сядьте, – он сделал пригласительный жест, – нам есть, что обсудить с вами, э-м, мистер Майклсон, если я не ошибся.

Роберт Смит, увидев, что Клауса усадил с собой за стол какой-то «важный товарищ», как он сам с собой его назвал, поспешил к столику посетителя.

- Может, желаете что-нибудь выпить? – со склизкой улыбкой обратился он.

- Благодарю, я не пью: минеральную воду будьте добры, – он улыбнулся в ответ ему своим хищным оскалом, выражающим внешнее фальшивое одобрение и скрытое презрение, которое, словно ток, передалось Смиту, но на подсознательном уровне, поскольку шеф-повар долго сам себя спрашивал, чем вызваны его смешанные чувства.

И Клаус заметил это: он ясно видел, как потные пухлые пальцы начали перебирать друг друга и как глупая улыбка медленно сходила с губ Смита. С другой стороны в нём даже пробудилась неосознанная странная жалость к шефу, ведь того первый раз кто-то ввёл в смятение и притом даже без крика и ругательств.

- Так вот, я решил полюбопытствовать о вашей работе: вы взялись её исправлять, насколько я знаю…

- Так это вы украли мою книгу! – в бешенстве сорвался Никлаус, и его юношеский взгляд окрасил гнев, а лицо побагровело.

- Стоп-стоп, во-первых, это ещё не книга, молодой человек, а черновик, и, во-вторых, не украл – взял почитать, – нагловато бросил он и усмехнулся.

- Вы и дальше будете ходить вдоль да около? Что вам от меня нужно?

- Остыньте. Я совсем не хотел выводить вас из себя, а наоборот – дать добрый совет, – он загадочно, как показалось Клаусу, опустил глаза и сделал паузу. – Ваше произведение – редкое явление в последнее время: вы, обходясь без всякой чепухи, вроде «красивой эротики», – он тут издал едкий смешок, видимо, вспомнив, как это звучало из уст Слэйта, – написали нечто кричащее, но со здравой мыслью, а не просто объявили «революцию жизни», как это делают в романах на подобную тематику. Но я вас «ударю по голове»: вы непростительный изменщик! Вы изменили своей мысли, собственным чувствам и мироощущению в пользу потребления ваших трудов массами, а это просто чудовищно. Когда я читал впервые вашу работу, то замирал от восторга, а тут этот придурок Слэйт нарисовался со своим «деловым подходом».

- Так вы читали мою работу? Отчего же молчали? Почему не возразили тогда Слэйту?

- Хах! И избавил бы себя от удовольствия, посмотреть, как вы поступите? Почему-то мне казалось, что написавший это, не согласится с мистером Грегори… Хотя нет – шучу, я рассчитывал на то, что вы слабак, – он отвратительно расхохотался и мимолетно улыбнулся разукрашенной шатенке, которая, вероятно, уже давно глазела на него.

Клаус сдвинул в брови от неприязни. «Псих. Сначала расхваливает, а затем говорит всякую оскорбительную чушь: мерзенькая, подлая натура – это у него в самой глубине хитрющих глаз написано, оттого эта дамочка так пялится на него, женщины отчего-то обожают негодяев», – размышлял с собой Никлаус, безмолвно слушая своего собеседника.

- Если вы и дальше вздумаете что-то здесь менять, я снова похищу ваш черновик и сожгу его к чертям, потому что автор, изменивший порыву своего сердца, не заслуживает уважения. Немедленно восстановите исходный материал, тогда обещаю – я отправлю это в издательство.

- Вы… вы сказали, что я должен оставить всё, как есть? – по-детски спросил Ник, и душа его была готова взметнуться до небывалой высоты.

- Открою вам маленький секрет: полагаю, вам знакомо название такого издательства, как «New York reader» – я его владелец.