Разбитый глаз (ЛП)

  Деверо ждал.

  «Мадам Клермон, я знал Уильяма в 1968 году. Тогда я был его руководителем, когда еще был активным корреспондентом. Мне жаль, что он мертв ».

  «Потому что ты убил его», - сказала она. «Ты, маленький человек. Вы убили его без всякой причины ».

  «Они… Симеон хотел его, но он собирался бросить миссию, я знал это. Он колебался. Он сказал мне, что не может тебя предать ... "

  «Черт тебя побери», - сказала она так тихо, что проклятие оказалось не просто словами.

  «На данный момент это самое безопасное место», - сказал Деверо. «Для нас, но не для вас. Симеон теперь взорван, и ты тоже. По крайней мере, они отправят вас обратно в Соединенные Штаты. В худшем случае они обвинят вас в убийстве ».

  «Я не убивал его, я только сказал Симеону…»

  "Почему, Quizon?"

  «Вы не понимаете. Я жил здесь все эти годы, я не мог уехать из Парижа. У меня никого нет, я никогда не был женат, у меня нет родственников ... Вся моя жизнь здесь, в этом городе, понимаете? Мадам? Вы парижанка. Что, если бы вам запретили когда-либо снова увидеть этот город, гулять по улицам, обедать в пивных у реки? »

  В старых глазах были слезы; его руки дрожали. «Разве вы не видите, как это было ужасно? И до сих пор в этом не было ничего важного. У меня не было для него много информации, я никогда ...

  «Вы дали ему Мэннинга», - сказал Деверо. «Вы дали ему Мэннинга с самого начала, а затем дали ему жизнь Мэннинга».

  Кизон уставился на безжалостное лицо перед ним. «Ты собираешься убить меня?»

  "Нет." Тихо. «Кто-то придет, кто-то подойдет к вам сзади, когда вы этого не ожидаете, и убьет вас. Но я не убью тебя. Менее чем через два часа ты у них будет, Куизон. Если ты уйдешь сейчас, ты сможешь лететь в Лондон. Вы можете быть там в безопасности ненадолго.

  «Но я не богатый человек, как мне получить деньги? Все, что у меня есть, находится в этой квартире, все, что я ... »

  "Я не знаю."

  «Через некоторое время все будет в безопасности, я смогу вернуться».

  «Я ничего не могу сказать по этому поводу».

  Куизон повернулся к ней. "Мадам. Мадам Клермон? Я дал вам убийцу вашего любовника, пожалуйста, уверяю вас, я никогда не знал его ... Мадам, вы позволите мне вернуться, когда это будет безопасно?

  Жанна Клермон долго смотрела на мужчину. Под потрепанной кожей ее глаза все еще оставались ясными, а душа переходила в оттенки синего, зеленого и серого. Деверо уставился на нее, но как будто она не видела его, не видела другого мужчину. И когда она заговорила, голос ее был далеким:

  "Да. Ты можешь вернуться. Вам не обязательно быть частью этого. Уже нет."

  Кизон начала бормотать свою благодарность, но молча смотрела на него. Он носился по квартире, хлопая ящиками и упаковывая небольшой коричневый кожаный чемодан. Они сидели молча, пока он собирался уходить. Они ждали, не разговаривая друг с другом и не глядя друг на друга.

  Угрюмый утренний свет заливал яркую гостиную. Опускающиеся облака, закрывающие городские шпили, грозили дождем. Ощущение города было душным и душным.

  Кизон ушел, и они еще долго не разговаривали, ожидая, прислушиваясь к грохоту первых нескольких звуков грома.

  Затем заговорила Жанна Клермон.

  "Что ты будешь делать?"

  "Я не знаю. Я не знаю, что у меня есть. Все является частью всего остального ».

  «Но вы уже догадались, - сказала она. «О Уильяме и о Кизоне».

  «Это было логично, единственное, что имело смысл. А теперь о Симеоне стало больше смысла. Что такое антитеррористическое бюро? »

  «Он посвящен расследованиям террористических группировок, действующих внутри страны». Она горько улыбнулась. «И поэтому, конечно, человек, отвечающий за бюро, также мог контролировать террористические группы».

  «Мужчина позвонил Три. Симеон."

  «Но все это так туманно. Ле Кок не знал, кто такой Три; Симеон просто сделал то, что от него ожидали, даже превратив Кизона. Нет никаких доказательств того, что он убил Уильяма ».

  «За исключением того, что мы знаем, что он знал, - сказал Деверо.

  «Да», - сказала Жанна Клермон. Она снова посмотрела, но не на комнату, а на прошлое, на печальные воспоминания Уильяма Мэннинга той прошлой ночью. «Он бы больше не предал ее, - подумала она, - хотя она бы использовала его». Он наконец полюбил ее, и поэтому его убили. Все повернулось само на себя. Она увидела его испуганное лицо, когда он наблюдал за ней, когда она рассказывала ему о своих пытках со стороны полиции в 1968 году. Она ответила ему на любовь, ранив его так же, как он причинил боль ей; если бы она не любила его, она бы не удосужилась его ранить. «Их любовь должна быть равной, - подумала она. теперь это было даже между ними, безмятежное море после штормов боли и предательства.

  И он ушел из квартиры в последний час своей жизни, и она даже не смотрела, как он уходит, она так устала.

  А потом он был мертв, и больше не будет предательств, лжи или обещаний, больше не будет шансов причинить боль или даже залечить раны, которые они нанесли друг другу.

  "Что ты теперь будешь делать?" - сказала Жанна далеким голосом.

  "Отчет."