Разбойник Кадрус

Потом Шардон рассказывал, что едет в Орлеан, где надеется встретить человека, которого он искал, и, как всякий хороший управляющий, оканчивал свое письмо просьбой прислать денег. Он говорил, что, вероятно, будет достаточно тысячи франков. Гонцу было поручено привезти ему эту сумму. Как только Гильбоа прочел это письмо, он подошел к железному шкафу, привинченному к стене его кабинета. Отыскивая ключ, взбешенный барон бормотал с яростью:

– Тысячу франков! И он также хочет меня ограбить, негодяй! Но терпение! Настанет день, когда ты получишь награду, Шардон! Я опять упрячу тебя в такое место, откуда тебе не следовало бы выходить.

Обернувшись к курьеру и отдав ему тысячу франков, он сказал:

– Поезжайте, друг мой. Поторопитесь.

– А ответа не будет? – спросил гонец.

– Во-первых, вот вам наполеондор. Во-вторых, скажите тому, кто вас прислал, что времени терять нельзя, пусть он поторопится.

Барон проводил курьера до дверей и, уверившись, что тот уехал, вскричал:

– О, если моему управляющему удастся, горе вам, кавалер де Каза Веккиа и маркиз де Фоконьяк!

Глава XXXVII Двойная свадьба

Шардон не приезжал. Писал он каждый день, то из одного места, то из другого. Неужели он будет рыскать по всей Франции, отыскивая человека, след которого показывался и исчезал каждый день? Обманутая надежда так терзала барона де Гильбоа, что он стал худеть. Было от чего! Настал день свадьбы его племянниц, а Шардон все не приезжал.

Накануне при многочисленных свидетелях, собравшихся для этого в большой гостиной замка, нотариус прочел брачный контракт. За миллион и бриллианты Марии де Гран-Пре благородный Алкивиад маркиз де Фоконьяк давал какое-то поместье с весьма громким именем. За огромное состояние девицы де Леллиоль Жорж выставлял баснословную сумму, которая в то же самое утро была передана нотариусу. Император и императрица также захотели подписаться на брачном контракте. Когда нотариус привез брачный контракт во дворец Фонтенбло, Наполеон с любезной улыбкой поздравил кавалера и маркиза и кончил лестными словами:

– Если я не хотел нарушать для вас, господа, законы военной иерархии, которую сам установил в армии, то по крайней мере я могу обратиться к дипломатии, где ваши имена и ваше состояние позволяют вам занимать самое высокое место. Что же скажете вы, господа, о доверенном поручении к европейским дворам, которое позволило бы вам провести в путешествии ваш медовой месяц?

Жорж и Фоконьяк поклонились чуть не до земли в знак глубокой признательности.

– Даю вам слово, – сказал император, отпуская их движением руки, – что министру иностранных дел поручено сделать вам предложение насчет вашего дипломатического поручения.

Пока Наполеон говорил эти лестные слова обоим женихам, императрица с той добротой, которая составляла отличительную черту ее характера, целовала в лоб обеих невест и надевала на них жемчужные диадемы, подарок ее величества.

На другой день в небольшой капелле во дворце Фонтенбло совершился двойной брак. Наполеон непременно хотел, чтобы церемония происходила в его собственной церкви.

В тот же вечер Гильбоа подошел к своему новому племяннику маркизу.

– Я сдержал слово, – сказал он. – Я поспешил устроить вашу свадьбу.

– Правда, правда, – ответил Фоконьяк. – Верьте, любезный дядюшка, моей признательности.

– Я в ней убежден, – продолжал барон, – но я не об этом хотел с вами поговорить.

– А о чем же?

– Вы знаете… вы мне обещали… вы помните?..

– Да говорите же, любезный друг, – сказал гасконец, который очень хорошо понимал, на что намекает Гильбоа, но не хотел помочь. – Черт побери! Дядя с племянником не должен церемониться!

– Я говорю о перстне, – сказал барон. – Вы помните знаменитый перстень?

– Как не помнить! Я и письмо помню. Доказательством служит то, что я старательно спрятал обе эти вещи. Я был бы в отчаянии, если бы они затерялись или их украли.

Сделав ударение на этих последних словах, гасконец с лукавой улыбкой смотрел на барона.

– Я думал… – продолжал Гильбоа, с замешательством вертя в руках табакерку. – Я думал… кажется, мы условились…

– О чем? – бесстыдно спросил маркиз.

– Что тотчас после свадьбы вы возвратите мне перстень и письмо.

– Так! Но, видите ли, я рассудил, что вы старше меня, и, следовательно, по законам природы я должен вас пережить. Следовательно, перстень должен достаться мне по наследству. Для чего мне отдавать его вам? Вы понимаете, любезный дядюшка?

Барон понял очень хорошо.

Он ушел, в бешенстве бормоча и грозя кулаком:

– О черт, проклятый маркиз! Неужели не настанет моя очередь?

Глава XXXVIII Большой пир у барона де Гильбоа