Разбойники

Моор. Встань, Швейцер – и коснись этих священных седин! (Подводит его к отцу и дает ему локон волос в руки). Помнишь ли, как ты однажды раскроил голову богемскому драгуну, когда он занес надо мной саблю, а я – едва дышащий и истощенный – упал на колени? Тогда я обещал наградить тебя по-царски; но до сих пор не мог еще заплатить этого долга.

Швейцер. Правда, ты мне это обещал; но позволь мне вечно называть тебя своим должником.

Моор. Нет, теперь я расплачусь с тобою! Швейцер, такой чести еще не удостаивался ни один смертный: Швейцер, отмсти за отца моего! (Швейцер встает).

Швейцер. Великий атаман, нынче ты заставил меня в первый раз гордиться. Повели -где, как, когда мне убить его?

Моор. Каждая минута дорога; ты должен спешить. Выбери достойнейших из шайки и веди их к графскому замку. Стащи его с постели, если он спит или покоится в объятиях сладострастия; оторви его от стола, если он пьянствует, от распятия, если он молится на коленях; но – повторяю тебе, настрого наказываю тебе – доставь его живого! Тело того, кто лишь оцарапает ему кожу или вырвет хотя один волос, я разорву в клочки и предам на съедение плотоядным коршунам. Живого его мне надобно, и если ты доставишь его мне целым и невредимым – миллион получишь в награду. Я украду его у короля, с опасностью жизни – и ты будешь свободен, как ветер в поле. Ты понял, Швейцер? – спеши же!

Швейцер. Довольно, атаман! Вот тебе рука моя: увидишь или нас обоих, или ни одного из нас. Черные ангелы Швейцера, идем! (Уходит со своим отрядом).

Моор. Вы-ж остальные – рассейтесь по лесу. Я остаюсь!

Пятое действие

Первая сцена

Анфилада комнат. Темная ночь.

Даниэль входит с фонарем и узлом.

Прости, дорогой, родимый дом! Много видел я хорошего и доброго в тебе при покойном графе. Царство небесное – тебе, давно-истлевший, и горючия слезы твоего старого слуги. При тебе дом этот был приютом сирых и прибежищем всех скорбящих, а твой сын превратил его в разбойничий вертеп. Прощай и ты, мой милый пол! часто мел тебя старый Даниэль! Прости и ты, моя дорогая печь: мне, старику, тяжело расставаться с тобою. Мне все здесь так знакомо. Ах, горько, горько тебе, старый Елисей! Но, Господи, избавь меня от обмана и козней! Убогим пришел я сюда, убогим и отхожу я отсюда, но душа моя чиста. (Едва он хочет, как вбегает Франц).

Франц, в халате.

Даниэль. Мать пресвятая Богородица! сам граф. (Гасит фонарь).

Франц. Измена! измена! Духи встают из гробов! Царство мертвых, исторгнутое из вечного сна, взывает ко мне: убийца, убийца! Кто это там шевелится?

Даниэль(со страхом). Господи, сохрани нас и помилуй! Так это вы, граф, так страшно кричите на весь замок, что все, как полоумные, вскакивают с постелей?

Франц. С постелей? А кто вам позволил спать? Пошел, зажги свет! (Даниэль уходит. Является другой слуга). Никто не смей спать в это время. Слышишь ты? Все на ноги! Вооружитесь! зарядите ружья! Видел ли ты, как они неслись?…

Слуга. Кто, ваше сиятельство?

Франц. Кто, баранья голова! кто! Так хладнокровно, так равнодушно смеешь спрашивать – кто? Я чуть в обморок не упал… Кто, ослиная голова! кто! Духи и черти! Который час?

Слуга. Сторож только что прокричал два.

Франц. Два? Эта ночь, видно, хочет протянуться до страшного суда? Не слыхал ли ты шума вблизи? победных криков? топота коней? Где Ка… где граф, я хочу сказать?

Слуга. Не знаю, сударь.

Франц. Не знаешь? Ты также с ними в стачке? Я вырву у тебя сердце из груди! Убирайся с своим проклятым «не знаю»! Пошел, позови пастора!

Слуга. Ваше сиятельство…

Франц. Ты ворчишь, медлишь?(Слуга поспешно уходит). Как! и нищий против меня в заговоре? Небо, ад! Все против меня в заговоре?

Даниэль (возвращается со светом). Ваше сиятельство!

Франц. Нет, я не дрожу. Ведь это только сон[55]. Мертвые не встают. Кто говорит, что я дрожу и бледнею? Мне так легко, так хорошо.

Даниэль. Вы бледны, как смерть; ваш голос дрожит.

Франц. У меня лихорадка. Когда пастор придет – скажи, что у меня лихорадка. Я завтра же пущу себе кровь – скажи так пастору.

Даниэль. Не прикажите ли несколько капель бальзаму на сахаре?

Франц. Дай бальзаму! Пастор долго еще не придет. Голос дрожит у меня: дай мне бальзаму!

Даниэль. Пожалуйте ж мне ключи: я схожу вниз достать из шкафа…

Франц. Нет, нет, нет! останься или я пойду вместе с тобой. Ты видишь сам – я не могу остаться один. Может случиться, что я – сам видишь – упаду в обморок, если останусь один. Не надо, на надо! И так пройдет – оставайся.

Даниэль. Да вы, в самом деле, очень нездоровы.