Разбойники Сахары. Пантеры Алжира. Грабители Эр-Рифа

Незадолго до захода солнца раб Ибрагима, цепляясь за корни и ветки, поднялся на берег и отправился посмотреть, что происходит в окрестностях. Когда Нормандец и кабил увидели, что он возвращается со спокойным лицом, они дали сигнал к возвращению.

На этот раз пройти по карнизу оказалось проще, потому что они уже привыкли смотреть в пропасть. Веревку им бросил негр, который стоял на вершине скалы. По одному они оставили свое убежище и спрятались в ближайшем лесу.

Глава XXX Превращение воина

Кабил, которому помогали негры, сразу же принялся строить шалаш из веток для принцессы, которая падала с ног от усталости. Нормандец и барон развели костер, чтобы просушить одежду, с которой вода текла ручьем.

Они по-братски разделили несколько кукурузных хлебцев, оставшихся с утра, а потом улеглись спать, оставив одного из негров, которому выпала первая стража, охранять их лагерь. Ничто не побеспокоило их сон. Только на рассвете стая шакалов устроила дьявольский концерт, но и они сразу разбежались, испугавшись выстрела из аркебузы.

В пять часов утра все были уже на ногах. Все они собрались у костра, поскольку в Алжире утром довольно свежо, особенно вдали от моря и у больших рек.

Нужно было принять решение о том, что делать дальше, как и куда двигаться, притом что у них не было никаких припасов, а местность вокруг была пустынной. Янычар они больше не боялись, так как те не вернулись.

— Прежде всего нам нужно найти лошадей, — сказал Нормандец. — Лошадей или верблюдов, не важно, только бы найти.

— Об этом позабочусь я, — сказал кабил.

— Я надеюсь, ты не пойдешь за ними в свой поселок.

— Я не совершу подобной глупости, — ответил кабил. — Наверняка твои враги оставили там всадников, чтобы схватить нас, если мы вернемся.

— Несомненно, — сказал барон.

— Я пойду за ними в одно дружественное мне племя. Там, кроме овец и верблюдов, есть и породистые берберские лошади.

— Это далеко? — спросила Амина.

— Десяток миль. Они расположились на равнине Богар.

— Часа за четыре ты туда доберешься, — сказал Нормандец.

— Гораздо быстрее. Я и мой негр хорошие ходоки.

Амина сняла с пояса шелковую сумку.

— Здесь пятьдесят цехинов, — сказала она, отдавая ее кабилу. — Не торгуйся, лишь бы лошади были хорошие и выносливые.

— Я разбираюсь в лошадях, госпожа, я ведь их развожу.

— И не забудь принести нам поесть, — сказал Нормандец.

— А куда мы отправимся потом? — спросил барон, глядя на Амину. — В Алжир?

— И вы осмелитесь туда вернуться?

— Вы же знаете, что графиня ди Сантафьора там.

— Ах да, и верно, — пробормотала мавританка со вздохом. — Но для вас вернуться в Алжир означает бросить вызов смерти.

— Я уже две недели рискую жизнью каждый день.

— Раньше никто не знал, что вы христианин, а сегодня все знают, что вы барон ди Сант-Эльмо. И не забывайте, что есть еще мой брат.

— Вы хотите, чтобы я навсегда остался в этой пустыне и скитался по поселениям кабилов?

— А я?! А мираб? А мои люди? — спросил Нормандец. — Мы что же, ничего не значим? Мы пообещали вам сделать все для освобождения графини ди Сантафьора.

— Я знаю, — сказал барон, — но я не могу согласиться на то, чтобы остаться здесь и ничего не делать. Как бы то ни было, а я возвращаюсь в Алжир.

— И через сутки вас схватят, — сказал фрегатар. — Вас там ждут, все будут начеку, любой человек, даже отдаленно похожий на вас, будет сразу арестован. А вы что скажете, госпожа?

Амина, помолчав немного, как будто полностью погрузившись в свои мысли, встрепенулась и сказала:

— Мы привезем барона в Алжир, и, бьюсь об заклад, его никто не узнает.

— Да ну! — воскликнул Нормандец, глядя на нее с удивлением.

— Это, возможно, даже позволит мне ввести его в Касбу и в гарем бея. Однако сначала нам нужно будет заехать в один из моих замков, там мы совершим превращение. Осталось только узнать, согласитесь ли вы на это, барон.

— Я готов на все, только бы вернуться в Алжир, — сказал молодой дворянин.

— И вы найдете способ ввести его в Касбу? — воскликнул Нормандец.

— Да.

— Это невозможно. Если вы способны сотворить такое чудо, спасение синьоры ди Сантафьора будет детской игрой.

— Я совершу это чудо, и я уверена, что даже Зулейк не узнает барона.

— Объясните, госпожа, что вы имеете в виду? — спросил дворянин.

— Если бы мы превратили вас в девушку, что бы вы на это сказали, барон? — спросила Амина.

— Тысяча кулеврин! — воскликнул Нормандец, восхищенный этой идеей. — А почему бы и нет? Вы молоды, у вас нет бороды, вы красивы, как черкешенка, даже еще красивее, как гурия из рая пророка, никто никогда не заподозрит, что вы молодой мужчина.

— И благодаря этому я смогу вас поместить в гарем как рабыню-христианку, иссир[53], например, или даже как беслем.

Барон потерял дар речи. Железная Башка смеялся до колик, представляя, какой вид будет иметь этот храбрый молодой воин в женском платье.