Разбойники Сахары. Пантеры Алжира. Грабители Эр-Рифа

— Ради всех быков Гранады! — завопил капитан. — И вы туда же? Будто мне шторма мало!

— Успокойтесь, сеньор, — ответствовал Карминильо. — Мы заплатили вам за дорогу.

— Пф! Жалкие гроши! — фыркнул капитан.

— Большего и давать не стоило. Чем вы нас кормите? Макаронами да фасолью пополам с тараканами. — Карминильо угрожающе замахнулся гитарой. — Шестьдесят песет за такое многовато будет, милостивый государь. Вы, сеньор, обращаетесь с нами как с рабами.

— Лучшего вы и не заслуживаете. — Капитан с топотом сбежал по трапу на палубу.

— Паршивый пес! — завопил Педро и принялся крутить над головой гитарой, точно дубинкой.

— Пес? Кого ты назвал псом? — взревел великан. — Ну, котятки, сейчас я вас за ушко да в воду!

— Мы — мужчины! — воскликнул Карминильо, решительно глядя на капитана.

Тот захохотал:

— Ой-ой-ой, а наши котятки-то с коготками!

— И они пустят тебе кровь, если не сбросишь груз за борт! — послышался вдруг женский голос.

Цыганка, увидев, что друзьям грозит опасность, выхватила из рук Янко наваху и метнулась на помощь студентам.

— И ты тут, мартышка?! — крикнул капитан.

— Да, — ответила девушка. — Я именно та женщина, которой достанет ловкости всадить тебе нож в сердце.

— Кто? Ты? Ох-ох-ох, напугала! Да я одним ударом кулака валю взрослого мужчину! Подите к дьяволу, нищеброды.

— Не сбрасывайте и нас со счетов, капитан, — поддержали цыганку сразу несколько голосов.

Алжирцы, оставив одного из своих у штурвала, высыпали на палубу с ножами. Видимо, вознамерились отомстить за побои, полученные на шканцах: почти у всех головы были в крови.

— А вот и Великая армада, — заметил Карминильо, забирая у девушки наваху. — Сейчас мы разберемся с этим медведем.

Капитан, увидев, что за спину ему заходят матросы, кинулся было на нос, однако Карминильо преградил ему путь:

— Сбрось груз, подлец! Хочешь нас всех утопить?

— Мой груз! — простонал грубиян. — Мои винтовки, мой порох, мои сабли! Ни за что, бродяги! Лучше я вас сброшу! Такой швали не место на корабле честного контрабандиста.

— Только попробуй, — сказал Педро и двинулся на капитана, угрожая проломить ему голову гитарой.

Буря меж тем не унималась. Корабль прыгал в волнах, точно резиновый мячик. Порывы ветра трепали свернутые паруса, грозя их оборвать. Волны с адским грохотом били по палубе. Капитан, оглушенный ревом бури, при виде подступающих студентов, к которым присоединились алжирцы с Заморой, попятился назад к шканцам. Янко со скучающей физиономией наблюдал за происходящим.

— Убирайтесь, или я всех перебью! — орал капитан Лизар. — Еще чего удумали: мой груз в море бросать! Вздор! Восемьсот тысяч песет! Кто мне их вернет?

— Предпочитаете пойти ко дну? — прокричал Карминильо. — Рассчитываете продать его морскому царю? Вряд ли ему требуются контрабандные винтовки.

— Негодные оборванцы, разорить меня хотите?

— Нет, сударь, хотим спасти свои шкуры.

— Да кто вам сказал, что хольк перегружен? Поверили трусливым алжирцам? Они же ничего не смыслят в морском деле, только и способны, что по речкам своим в корытах плавать.

— У нас, знаете ли, тоже глаза есть! Выкинь за борт хоть часть груза. Быстро! Или сам отправишься на корм рыбам!

Карминильо, а за ним и Педро с цыганкой почти вплотную подошли к капитану.

Замора, похоже, готова была пустить в ход нож. Великан, понимая, что ему угрожают со всех сторон, и опасаясь получить удар в спину от мстительных алжирцев, буквально взлетел на шканцы, намереваясь, похоже, наведаться в каюту за оружием. Он уже почти добрался до люка, когда очередная волна сбила его с ног.

Алжирцы, уподобившись гепардам своей родины, кинулись к нему и пинками столкнули в люк.

— Вы собираетесь его убить? — спросил Карминильо.

— Нет, просто закроем, пока он и правда нас не перебил, — ответил боцман.

Люк задраили, а для верности еще и забили гвоздями. Теперь, когда капитан сделался заключенным, матросы и студенты могли спокойно выкинуть часть груза. Снизу слышались бессильные ругательства и проклятия: крышка люка была слишком крепка, чтобы ее выбить.

— И что дальше? — спросил Педро у приятеля. — Не пойдем ли мы ко дну еще скорее?

— Думаю, алжирцам лучше знать. Хольк станет полегче, осадка — не такой глубокой, и у нас появится шанс на спасение.

Тем временем матросы, оставив человека у румпеля, открыли главный люк и принялись торопливо вытаскивать на палубу ящики с огнестрельным и холодным оружием, которые тут же отправлялись за борт. Работа была довольно опасной: пенные валы то и дело прокатывались по палубе, заливая несчастных в трюме.

Оба студента, Замора и Янко, до глубины нутра впечатленные страшным штормом, спрятались на высоком капитанском мостике, куда не добирались волны.

— Что будем делать? — спросил Карминильо, уцепившись за лебедку.

— Предлагаю сыграть.

— Сыграть? Ты, никак, спятил, друг Педро?

— И все же давай перед смертью насладимся музыкой.

— Полагаешь, мы утонем?

— Одно из двух: или утонем, или хольк разобьется о прибрежные скалы.

— А ты, Замора, что скажешь? Цыгане ведь умеют читать в великой Книге судеб.