Разбойники Сахары. Пантеры Алжира. Грабители Эр-Рифа

В соседнем туннеле изрыгал проклятия Педро:

— Ах вы, серые вонючки! Хотели перегрызть струны моей гитары? Сдохните, обжоры! Чего таращишься, дрянь? Надеешься, дорогу тебе уступлю? Прочь, прочь, назад, в преисподнюю, треклятые бестии!

Студенты, разделенные несколькими метрами пористого камня, дрались как черти, не обращая внимания на густеющий с каждой минутой дым, который тянуло в туннели, будто в каминные трубы.

Бой был недолгим. Крысы не собирались возвращаться в горящую пещеру. Прошмыгнув мимо людей, они с громким писком выбрались через отверстия наружу и были таковы.

Вовремя. Карминильо и Педро уже почти задохнулись в туннелях, превратившихся в настоящие дымоходы. Прихватив маузеры, они полезли вверх. Винтовки пролезали в отверстия, а вот гитары, к огромному огорчению Педро, — нет. Пришлось их оставить внизу.

К счастью, крысы убежали, так что портить струны было некому, хотя наши студенты, как опытные музыканты, прихватили из Испании запасные, не желая остаться в землях Эр-Рифа без инструментов.

Головы Карминильо и Педро высунулись из отверстий почти одновременно.

— Уф, я уже думал, от тебя останутся рожки да ножки, — проговорил, отдышавшись, будущий горный инженер.

— Испугался, что меня крысы съели? — хохотнул Педро. — Нет, хвостатики оказались весьма благонравны и миролюбиво позволяли себя приканчивать.

— Ты дыши, дыши, приятель.

— Да я и так раздуваюсь, словно цыганская гармонь.

— Педро, зачем ты то и дело поминаешь цыган? Знаешь ведь, как я беспокоюсь о Заморе.

— Каррамба! Ты сгораешь от любви к будущей цыганской королеве, а у меня поджариваются пятки. Интересно, устоят ли мои сапоги?

— Ты не видишь, из входа пещеры идет дым?

— Идет. Нам повезло, что ночной бриз относит его к морю.

— Сколько же продлятся наши мучения? — простонал Карминильо. — Я еще не горю, но уже основательно провялился.

— Точно. Висим тут, словно колбасы, которые коптят добрые горцы Сьерра-де-Гвадаррама. Еще несколько часов — и можно созывать на пир местных крыс. Хамон из человечины а-ля натюрель! Против такого угощения не устоит ни один мавр, хоть они и не каннибалы.

— Ты нарочно меня пугаешь, Педро?

— Вовсе нет, Карминильо. По-моему, испанских школяров не напугаешь подобной чепухой.

— Чепухой?! Да я тут копчусь заживо!

— Как и я, любезный мой Карминильо. Однако вот же не жалуюсь. Скоро водоросли прогорят, мы спустимся и искупаемся в море. Спорю на тысячу золотых, что, пока мы тут висим, будто сосиски в мясной лавке, цыгане бултыхаются в ручейке и в ус не дуют. В той пещере воды было полным-полно.

— Желаешь к ним присоединиться, Педро?

— Я бы с удовольствием, да, боюсь, добраться туда будет нелегко. Посему предпочту пока оставаться на месте, любоваться заходящей луной и ждать, когда потухнет пожар. Положение незавидное, не спорю. Ни дать ни взять китайские колодники. Надеюсь, наказание долго не продлится. Тебе не кажется, что жар пошел на убыль?

— Ветер посвежел. Должно быть, он немного остудил пещеру. Пожар, наверное, прекратился. Дыма-то больше нет.

Действительно, дул крепкий бриз. Тот самый, что с воем врывался в пещеру, поднимая тучи пепла, в которых чуть не сгинули цыгане: едва не утонув, они угодили прямиком в топку.

На море поднялись волны. Они с грохотом рушились на берег и палубу сидящего на камнях холька.

Студенты уже решили, что воздух внутри достаточно охладился и им пора спускаться, когда до их слуха донеслись звуки выстрелов.

— Ты слыхал, Карминильо? По-моему, стреляют в пещере. Что, если это цыгане подают нам знак?

— Наверняка.

— Тогда спускаемся.

Педро попытался втянуть голову и вдруг вскрикнул:

— Господи, я пропал!

— Что случилось? — испуганно спросил Карминильо.

— Не знаю. Голова не проходит. Может быть, из-за жуткой жары лава расширилась?

— Чепуха.

— Сам попробуй.

Молодой инженер попытался сползти в «кишку» и потерпел фиаско. Отверстия почему-то сделались у́же, и несчастные оказались в настоящей ловушке.

— Педро, — надтреснутым голосом произнес Карминильо, — я тоже попался.

— Совсем недавно головы проходили свободно!

— Проходили, а теперь не проходят. Если нас никто не найдет, мы умрем от голода и жажды.

— Какое счастье, что с нами наши цыгане.

— Только отыщут ли они нас?

— Выстрелы не смолкают.

— Мы же не можем подать им ответный сигнал. И к чему тогда эти винтовки?

— То есть нас ждет медленная мучительная смерть? — Педро содрогнулся. — Как это вышло, что отверстия сузились?

— Полагаю, всему виной ветер, влажность и резкое понижение температуры, — ответил Карминильо. — Но я не исключаю, что, когда солнце нагреет скалу, отверстия расширятся.

— Выходит, они сузились из-за холода?

— Да, Педро.

— Ветер-то какой холодный! Чего доброго, дыры сожмутся еще больше. Самим нам отсюда ни за что не выбраться.

— Повторяю: когда температура повысится, отверстия должны увеличиться. Тогда и выберемся.

— Поклянись, что не говоришь это просто для того, чтобы меня успокоить, Карминильо! Я не желаю закончить свои дни в этом капкане, завещав свои глаза и мозги на поживу стервятникам. От одной мысли об этом кровь стынет в жилах.