Разбойники Сахары. Пантеры Алжира. Грабители Эр-Рифа

Он бесшумно поднялся на гребень высокой дюны, защищавшей бивуак, внимательно осмотрел залитые лунным светом окрестности в поисках бежавшего разбойника, потом спустился и с навахой в руке подошел к мехари, спавшему таким же глубоким сном, как и студенты.

— Далеко вы не уйдете, — прошептал он и, приподняв ногу верблюда, сделал глубокий надрез в мозолистой ступне, после чего быстро вытер нож о песок.

Несчастное животное взревело от боли, но рев заглушили вопли цыгана:

— Тревога! Вставайте! Разбойники!

Студенты и Замора, разбуженные этим бедламом, вскочили и схватились за винтовки.

— Где? Где? — переспрашивали они, карабкаясь по склону дюны.

— Где-то там, — отвечал Янко, — видел минуту назад. Если бы я вовремя не проснулся, не сносить бы нам всем головы. У разбойника ятаган.

— Никого не вижу, — сказал Карминильо, оглядевшись. — А ты, Педро?

— Как и прежде, одну луну, — сердито буркнул тот. — Янко, должно быть, спутал шакала с человеком. Или ему что-нибудь приснилось.

— Я не спал, сеньор, — обиженно возразил цыган. — Своими глазами видел, как бандит скатился с дюны и бросился к нашему мехари.

— У тебя же наваха в руках, — заметила наблюдательная Замора. — Неужели не мог метнуть нож? В пещере ты раскроил горло его товарищу с двадцати пяти шагов.

— Растерялся, Замора, — сконфуженно ответил Янко. — Или ты думаешь, такие броски всегда легко удаются? А если бы я промахнулся?

— Мы бы его добили, — сказал Карминильо.

— Проснулись бы вы, как же. Храпели, будто боровы.

— А что с нашим мехари? Он ревет, точно бешеный.

— Не знаю. Увидев меня, разбойник метнулся вверх по склону и удрал, я и глазом не успел моргнуть.

— Уж не прирезал ли он верблюда, чтобы помешать нам продолжить путь? — предположил Педро, направляясь к жалобно ревевшему животному.

— Все может быть, — кивнул Карминильо. — У меня есть спички, сейчас посмотрим.

— Как это разбойнику хватило наглости? Невероятно!

— Бандиты Эр-Рифа славятся отчаянной храбростью. Смелее их в Марокко никого нет.

Чтобы усыпить бдительность студентов, Янко взял у Заморы винтовку и залег на гребне дюны, притворяясь, что сторожит лагерь. Студенты с зажженными спичками склонились над лежащим верблюдом, продолжавшим стонать и биться.

— Кровь, — произнес Карминильо, оттаскивая подальше цыганку, чтобы мехари ее ненароком не лягнул. — На передней ноге глубокая рана, животное долго не протянет.

— Ее нанесли ножом.

— Бурдюки! Бурдюки с водой разрезаны! — вскрикнула Замора.

Педро поднялся и в упор посмотрел на Карминильо:

— Ты уверен, что одиночка, пусть даже храбрый разбойник, рискнул бы пробраться в наш лагерь? Зная, что мы вооружены маузерами?

— На что намекаешь, Педро?

— Хотелось бы мне взглянуть на наваху Янко, — с яростью ответил студент.

— А ты что думаешь, Замора? — спросил Карминильо.

— Что я бы тоже хотела ее увидеть, — решительно сказала та.

— То есть ты не доверяешь своему соплеменнику, которого ваш барон отрядил для твоей защиты?

— Скорее для слежки за мной, — с горечью ответила девушка. — Барон не желает, чтобы талисман возвращался в Севилью… Ну ничего! Будущее покажет.

— Однако прежде нам не в чем было обвинить этого парня, — резонно заметил Карминильо. — Разве что на меня иногда кидается из ревности.

Цыганка порывисто встала и, повернувшись лицом к луне, серьезно произнесла:

— Остерегайтесь его, сеньор.

— Да уж постараемся, — фыркнул Педро. — А едва у нас появятся доказательства, что он — предатель, пристрелим.

В этот миг мехари тонко взвизгнул, дернулся так, что разорвал путы, и попытался подняться на ноги. Пустынный бегун хотел перед смертью почувствовать пение ветра в ушах.

— Пусть бежит! — воскликнул Карминильо, видя, что Педро хватается за поводья. — Все равно он уже не жилец.

Мехари сумел встать. Постоял минуту-другую, поджав раненую ногу, из которой хлестала кровь, а затем рванулся вперед, мотая башкой на длинной шее и оглушительно ревя. Через двести метров путь ему преградила непреодолимая дюна. Жизнь утекала из глубокой раны, нанесенной безжалостной рукой цыгана.

Верблюд трижды пытался взобраться на склон. Потерпев неудачу, он, хромая и оставляя на песке кровавые следы, вернулся к своим новым хозяевам. Изо рта у него шла кровавая пена.

Остановившись шагах в десяти, он в последний раз всхрапнул и рухнул, тяжело дыша и дрожа всем телом. Агония длилась недолго. Через тридцать секунд верблюд был мертв.

— Несчастное создание, — прошептала Замора. — Мы должны были как-то ему помочь.

— Ничего бы у нас не вышло, — вздохнул Карминильо. — Разбойник перерезал ему вену. Нам бы все равно пришлось его бросить, и он умер бы от голода и жажды.

— И что теперь? Мы продолжим идти к реке? — спросил Педро. — Далековато. А у нас на хвосте висит разбойник. Может быть, попробуем подняться где-нибудь здесь? Какова, по-твоему, высота скалы, Карминильо? У тебя на подобные штуки глаз наметан.

— Тысяча двести или тысяча триста метров.

— Поднимемся ли мы на вершину, не сломав шеи? Склон почти отвесный.